Едва придя в себя, я был вынужден распутывать множество интриг. Туземцы объединились с целью убить меня, и я предпринял жесткие предупредительные меры, чтобы обезглавить заговор. Правители Французского острова по-прежнему подстрекали торговцев продолжать частную торговлю. Это подрывало монополию, которую я старался обеспечить в отношении продуктов островного производства. Мне пришлось строго наказать многих купцов. Я добился хотя бы уплаты пошлин, если уж они не желали совсем отказываться от своих частных интересов. В итоге, используя финансовые меры, я как бы передал им свою власть над островной торговлей.
Главной переменой, которую принесло с собой наше переселение в Долину Здоровья, стало то, что мы заинтересовались не только прибрежной частью Мадагаскара. Поднявшись на возвышенности, мы смогли оценить, насколько этот остров при правильном подходе мог стать жемчужиной в короне Франции. Обширная и плодородная, пригодная и для земледелия, и для скотоводства, с многообещающими недрами, эта территория была готова отдать все лучшее тому, кто проложит дороги, научится выращивать полезные растения и откроет лавки.
Соответственно, предполагалось, что мы продолжим продвижение во внутренние области острова и завяжем контакты с племенами, которые там обитали. Главным из них было племя секлавов. Этот народ, увидев, что мы появились в долине, выслал к нам эмиссаров с предложением союза. Они выставили условие: чтобы мы никогда не строили здесь крепостей. Я не согласился. И отправил на разведку экспедицию под руководством переводчика Кристиана. По возвращении он представил мне отчет о своих наблюдениях. Прежде всего он подтвердил необычайное изобилие острова в том, что касалось поголовья рогатого скота, хлопка, эбенового дерева, камеди и так далее. Жители, которых он встречал, направляясь на запад, выказывали по отношению к нам скорее дружескую расположенность. Главная трудность заключалась в том, что они знали о нашей малочисленности и скудости средств. Западная часть страны находилась под влиянием арабских торговцев, а восточная — под влиянием тех, кто прибывал с Французского острова. Арабы пользовались у этих народов большим авторитетом как из-за товаров, которые они им продавали, так и из-за той силы, которую они могли противопоставить аборигенам. Учитывая все обстоятельства, нам следовало обходиться с этими племенами так же, как я поступал на юге и западе: поддерживать в их борьбе со своими врагами и раздувать их соперничество между собой. Но на этот раз врагами были арабы, а их силы намного превосходили возможности местных племен. Победа над ними требовала средств, которых у нас явно не хватало. А потому я ускорил сооружение форта на возвышении в Долине Здоровья. Я был убежден, что рано или поздно нам предстоит столкнуться с жестокими нападениями секлавов, пришедших с запада. Нам едва хватило времени подготовиться.
III
Мы не хотим вызвать у вас слезы, дорогой господин Франклин, мы и так слишком взволновали вас рассказом о своих приключениях. Но да будет мне все-таки позволено сказать, что на Мадагаскаре нам пришлось испытать такие страдания, которые, я думал, мне никогда не доведется испытывать. При этом я сам решал, как мне поступать, и был все время занят. Но Афанасия! Можете ли вы представить, что перенесла моя драгоценная любовь в те драматические дни? Она была на шестом месяце беременности. Неудобство наших хижин, духота побережья, скверное качество воды вкупе с недомоганием будущей роженицы причиняли ей истинные мучения. Не стоит забывать и о нависшей над нами угрозе смерти.
Брошенные на отрогах враждебного острова, мы сначала были вынуждены сражаться с многочисленными и невидимыми врагами, не зная, когда и куда будет нанесен удар. Предательство правителей Французского острова преследовало нас ежедневно: раз за разом мы сталкивались с невыполненными обещаниями помощи, с распускаемыми слухами, имеющими целью настроить чернокожих против нас, с новыми людьми, появляющимися в нашем лагере, которые оказывались злонамеренными агентами, подосланными теми самыми чиновниками, которые призваны были нас защищать.
Однажды, например, мы увидели на рейде корабль, прибывший с Французского острова. Мы встретили его криками радости. Увы, его капитан, едва ступив на землю, осведомился обо мне и, узнав, что я жив, велел немедленно поднимать паруса. Он приплыл сюда только потому, что поверил злобным слухам о моем исчезновении, и с единственной целью завладеть всем, что могло уцелеть от нашего предприятия. Нетрудно вообразить, как это отразилось на нашем моральном духе… Афанасия, в отличие от меня, не привыкла сталкиваться с лицемерием. Предательство причиняло ей боль, какую могут испытывать лишь чистые и невинные души.
Пока я старался всюду поспеть, стремясь подготовить нашу оборону и проследить за ходом строительства, Афанасия, вынужденная оставаться на месте, переносила как кару тропическую жару. По ее словам, главной причиной ее страданий наряду с другими, более видимыми, была невозможность действовать. Она вставала на несколько часов в день, покидая гамак, где проводила самые жаркие часы, и отправлялась в окрестные туземные деревни. Следуя все той же порочной политике, требующей разделять мальгашей, мы установили тесные связи с некоторыми племенами. Они держались подле нас, чтобы пользоваться нашей защитой.
Афанасия нашла там общение, которое очень ценила. Она завязала крепкую дружбу с местными женщинами. Долгие часы она проводила в их жилищах, слушая, как они веселятся и рассказывают истории, которых она не понимала.
Я почти ревновал. Ведь с мужчинами куда труднее добиться подобной близости. С вождями племен я встречался только на торжественных собраниях, где мы обсуждали заключенные договора. Речь всегда шла о войне и мире. Искренность — необходимое топливо для дружбы — была последним, что каждый из нас мог себе позволить. Во время таких переговоров мы прибегали скорее к хитрости, лжи, интуитивным уловкам. Туземцы называли такие собрания «кабарра», и заканчивались они всегда обильными возлияниями. И если, находясь в группе, туземные вожди вели себя недоверчиво, а иногда враждебно и уж в любом случае неприступно, то, когда я с ними встречался в частном порядке, они, как правило, были намного покладистей.
Мало-помалу с некоторыми из них и у меня завязалась настоящая дружба. Так случилось, например, с вождем по имени Рауль, принадлежавшим к группе сафиробеев, которые на тот момент были нашими главными врагами. Рауль всегда отличался большей сговорчивостью. Это был великий воин и человек исключительного благородства. Ему присвоили титул рохандриана
[48]. Когда он говорил со мной, у него был прямой взгляд и широкая улыбка, свидетельствующая об искренности и доброте, и он ни разу не дал мне повода в этом усомниться.
Мне удалось завязать личные отношения и в других племенах, а именно среди мулатов, полукровок от браков с белыми. К счастью, я сумел войти в доверие к вождю Сансе, потомку пирата по имени Зан, чьи суждения отличались сравнительной независимостью от позиции других племен.
