На углу улицы я заметил оставленный кем-то велосипед и одним прыжком преодолел расстояние до него. Пинком убрал стопор и двинулся вперёд, но тут со стуком за что-то зацепился. На колесе висел тросовый замок.
— Чёрт!
Меня охватила паника. Обернувшись, я увидел мужчину с «утиным носом», он приближался, и выражение его лица не сулило мне ничего хорошего. Другие полицейские бежали ко мне с двух сторон обочины.
— Ходака! — вдруг раздалось где-то рядом.
Я удивлённо обернулся на голос. Ко мне приближался розовый мопед, на нём сидела женщина, и концы её жёлтого платка развевались на ветру.
— На!..
Это была Нацуми. Она остановилась, чуть не сбив меня, и встревоженно крикнула:
— Что ты натворил, а?!
— Мне нужно к Хине!..
Нацуми удивлённо вытаращилась на меня, а затем... Возможно, я ошибся, но, кажется, уголки её губ радостно приподнялись.
— Садись!
— Эй вы, а ну стойте!
Как только я уселся позади Нацуми, мопед рванул с места прямо на глазах у полицейских.
— Ах ты, сопляк!.. — Крик детектива с «утиным носом» доносился мне в спину.
Нацуми влетела в узкий переулок. Он пестрил лужами, и мопед пронёсся по нему, поднимая брызги. Я заметил, что солнце, раньше больно слепившее глаза, светило чуть менее ярко, привычно глазу.
— Нацуми, откуда вы... — спросил я, вцепляясь в мопед, чтобы не упасть: Нацуми лихо вела его по переулку.
Она ответила, глядя вперёд:
— Наги позвонил! Сказал, что Хина пропала, а тебя увели в полицию!
— А он сам?
— Его держат в центре опеки.
Тут пронзительно завыли сирены на патрульной машине. Я слышал, как она приближается сзади.
— Неужели они за нами...
— С ума сойти! — Нацуми захлебнулась смехом, надела мотоциклетные очки, крепившиеся к шлему. — Теперь мы с тобой преступники! — сказала она и нажала на газ.
— Ну, и куда тебе надо? — весело спросила она.
Становилось всё жарче, и оглушительный вой патрульных машин приближался к нам, прорезаясь через неумолчный стрекот цикад.
Далеко впереди я видел небоскрёбы, и они качались перед глазами, словно отражаясь в воде.
Нужное здание (я даже удивилась: не думала, что оно на вид совсем обычное) находилось у большого парка.
В приёмной у меня спросили цель визита, затем вручили книгу для регистрации посетителей и велели записать свои адрес и имя. Как только я её открыла, в глаза сразу же бросилась последняя строка над пустым полем — «Кана Сакура».
«Вот паршивка», — подумала я. Взяла и присвоила чужую фамилию. В отместку я вывела: «Аянэ Ханадзава» — и добавила придуманный адрес.
— А он популярный, ничего не скажешь, — восхитился седой дяденька в приёмной. — Только оказался здесь, а ты уже вторая пришла его навестить.
— Ой, правда? — Я улыбнулась и вежливо поклонилась, убрав за уши упавшие на щёки пряди.
Как же мне надоели длинные волосы: с ними столько возни!
— Ну, ступай, — с улыбкой обратился ко мне приятный дяденька.
— Аянэ, это ты? — улыбнулся Наги, когда я открыла дверь в комнату для посещений.
«А он всё такой же жизнерадостный», — подумала я, и мне стало легче. И правда, не стоит переживать за Наги. Хотя ему достаётся больше всех, всё равно он самый добрый и самый умный. Уж я-то это знаю. Рядом с ним сидела Кана; она бросила на меня быстрый взгляд и натянуто улыбнулась. Я тоже приподняла уголки губ в ответ. Наги быстро представил нас друг другу:
— Кана, это Аянэ. Аянэ, это Кана.
Знаю. Мы чуть не столкнулись в автобусе пару раз. Кана Ханадзава, девочка с мягкими длинными волосами, младше меня на год и учится в четвёртом классе. А ещё теперь именно она встречается с Наги, и меня это ужасно злит. Но нужно же показать, кто здесь старший, поэтому я улыбаюсь и вежливо говорю:
— Привет.
Кана очаровательно кивает и отвечает тем же. Затем Наги указывает на молодую тётеньку, сидящую у стены с каменным лицом. Она моложе, чем я себе представляла, только из-за густых бровей кажется, что она упрямая. Понятно, то есть она...
— Это мой охранник, Сасаки. Она привела меня сюда. Говорит, что сегодня весь день будет со мной!
— Ух ты, здо́рово, ты прямо как ВИП-персона! — нарочно громко заявила я, подпустив в голос ноток враждебности к женщине. — Здравствуйте!
Мы с Каной на счёт «три» склонили головы, а женщина-полицейский молча кивнула в ответ. Хоть бы улыбнулась, что ли.
— Спасибо вам обеим, что пришли! Вызвал вас внезапно — вот вы удивились, наверное, — сказал Наги, сидя на детском стуле.
Комната была маленькая, на полках выстроились книги с иллюстрациями, как в библиотеке, а ещё я заметила игрушечные блоки и деревянные брусочки для конструктора. На стене висел постер с надписью большими буквами: «Защитим детство вместе!»
— Да уж! — ответили мы в один голос.
— У меня чуть сердце не остановилось, когда ты сказал, что тебя задержали!
— Да, правда! А у меня и сейчас сильно стучит. Вот, Наги, потрогай, чувствуешь? — Кана придвинулась к нему.
Потрогать грудь? А девочка времени не теряет. Женщина-полицейский изумлённо смотрела на нас.
— Ничего себе! И правда стучит! — Я тут же схватила Кану за грудь.
Она надулась и сверкнула глазами, а Наги звонко рассмеялся. Женщина-полицейский озадаченно следила за нашими играми. А у Каны в груди и правда сильно стучало: она тоже волновалась.
Тут Наги обернулся к Кане и быстро подмигнул, она еле заметно кивнула. Это знак. Она медленно встала и подошла к женщине.
— И... извините... — робко проговорила Кана, а женщина подозрительно уставилась на неё:
— Что такое?
— Просто... я первый раз сюда пришла, и я так волнуюсь...
— Да...
— Можно мне... в туалет?..
— Ах, в туалет! — Женщина-полицейский с облегчением улыбнулась. — Да-да, пойдём со мной.
Дверь со щелчком закрылась, и мы с Наги остались одни. Наконец-то!
Мы сели рядом и начали раздеваться.
— Прости за это, буду должен! — Наги стаскивал с себя парку и уже не улыбался — тоже нервничал.
— Ну ещё бы. Что у тебя вообще творится? Взял и вызвал к себе бывшую девушку. — Я стянула с плеч платок, сняла парик с длинными волосами.
На самом деле стрижка у меня была почти такая же короткая, как у Наги.
