Слёзы брызнули у меня из глаз, как будто внутри что-то сломалось. Я обеими руками принялся вытирать глаза и даже прижал к ним кулаки, желая затолкнуть слёзы обратно.
— Ну ты-то почему плачешь? — мягко улыбнулась Хина.
Ты смеялась даже в такую минуту, а я плакал всё горше.
— Сначала всё было нормально. Но однажды я заметила, что с каждой молитвой о ясном небе моё тело становится всё прозрачнее.
Как же я этого не заметил? Как же я упустил из виду тень грусти, появлявшуюся на её лице каждый раз, когда она смотрела на небо, козырьком прижав ладонь ко лбу? Или же на самом деле я всё замечал, но предпочитал себя обманывать?
— Если я умру, — продолжила Хина удивительно мягко, — то, наверное, вернётся нормальное лето. Присмотри за Наги, ладно?
— Нет! — выпалил я. — Ни за что, вы не умрёте! Мы будем жить втроём!
Я и сам понимал, как наивно звучат мои слова, и чувствовал отчаяние, не в силах подобрать другие.
— Ходака... — Хина озадаченно посмотрела на меня.
— Хина, давайте пообещаем. — Я взял её за руку и надел кольцо на безымянный палец левой ладони.
Оно было серебряное с ободком в виде маленьких крылышек. Даже её палец казался прозрачным. Под кожей виднелись маленькие водяные пузырьки.
Хина посмотрела на кольцо и тихо выдохнула, ничего не ответив. Она взглянула на меня глазами, полными слёз, а я продолжил, понимая, что говорю как ребёнок:
— Я буду работать! Буду нормально зарабатывать — чтобы нам хватало на жизнь! Вы ведь уже не Солнечная девушка, поэтому скоро восстановитесь! И тело станет таким, как было!
Наконец слёзы закапали у Хины из глаз, и я почувствовал укол совести за то, что расстроил её. И тогда она вдруг обняла меня.
Хина ласково погладила меня по голове, будто желая утешить. От безысходности я только крепче обнял её в ответ, надеясь, что смогу удержать. Я в это верил, хотел, чтобы всё так и было. В конце концов, мир ведь так устроен: если сильно чего-то пожелать, то это сбудется.
Я верил, желал и молился.
Плача, Хина гладила меня по волосам, а где-то вдалеке вновь прогремел гром.
Глава 9. Ясная погода
В ту ночь я увидел сон.
Приснилось кое-что из прошлого: я бешено крутил педали велосипеда, надеясь, что будет меньше болеть то место, куда меня ударил отец. И в тот день на острове шёл дождь. Небо заволокли кучевые облака, но из щели между ними падали несколько широких лучей. Я гнался за ними. Хотел догнать этот свет, оказаться под ним, и отчаянно мчался к нему на велосипеде.
«Догнал!» — с ликованием подумал я, но внезапно понял, что стою на самом краю обрыва, а солнечный свет ушёл далеко за море.
В тот момент я и решил, что когда-нибудь отправлюсь туда, где он есть.
А оказалось, что там была ты.
В ту ночь я увидела сон.
Мне приснилась первая встреча с тобой.
Ты один сидел в «Макдоналдсе» поздней ночью и был похож на заблудившегося котёнка. А оказалось, что именно ты, потерянный и одинокий, подарил мне смысл жизни.
После встречи с тобой началась моя работа, и каждый раз, когда я прогоняла дождь, на чьём-нибудь лице расцветала улыбка. Я радовалась и охотно играла роль Солнечной девушки. Я сама так решила, винить здесь некого. А когда поняла, чем за это расплачиваюсь, было уже слишком поздно, но я всё равно считаю встречу с тобой подарком судьбы. Ведь повернись всё иначе, я бы до сих пор жила, не в силах полюбить себя и мир вокруг.
Сейчас ты спишь рядом со мной, устав плакать, и на твоих щеках видны дорожки от слёз. За окном стучит неугомонный дождь, а гром гремит, как барабан, где-то вдалеке. На моей левой руке маленькое кольцо — твой подарок. Наверное, первое и последнее кольцо в моей жизни. Я осторожно накрываю этой рукой твою ладонь, и она тёплая, как ночное солнце.
От наших рук будто исходят волны, и удивительное чувство единения охватывает всё тело. Я сливаюсь с миром, горечь и странное счастье переполняют меня.
«Нет», — думаю я через накатившую эйфорию. Я пока не хочу. Я ведь ещё ничего не успела тебе сказать — ни «спасибо», ни «люблю». Я изо всех сил стараюсь удержать уплывающее сознание, собрать чувства и мысли.
Мне нужно подать голос. Я мысленно ищу горло и вспоминаю, как воздух проходит через него.
Ходака.
— Ходака...
Голос слабый и хриплый, он лишь слегка колеблет воздух в комнате.
— Ходака, Ходака, Ходака... Ну же...
Теперь и горло онемело. Я вот-вот исчезну, меня не станет. Из последних сил я стараюсь до тебя докричаться...
— Так что не плачь, Ходака.
Я открываю глаза.
Я спала. Я видела сон.
Я медленно поднимаюсь. Всё вокруг покрыто белым туманом; мелкий дождик моросит, шурша, как тонкая бумага.
Что со мной было?
Не моту вспомнить. Внутри только слабая, еле уловимая горечь.
Рядом летают прозрачные рыбки. Рассеянно поглядывая на небесных рыбок, я вдруг кое-что замечаю. На моём теле, полностью лишённом температуры, находится тёплый участок.
На безымянном пальце. Я подношу палец к глазам. На нём сверкают маленькие серебряные крылышки.
— Ходака... — вдруг произнесла я.
Ходака? От этого слова стало чуть теплее.
Шлёп.
Дождевая капля падает на левую руку с громким всплеском, немного напугав меня. Моя рука, состоящая полностью из воды, колышется, впитывая крупные капли.
Шлёп, шлёп, шлёп.
Капли падают одна за другой, и дрожь пробегает по моему силуэту. Рябь идёт по всему телу, волны сталкиваются друг с другом, образуя новые. Столько волн моё тело не выдержит, оно разобьётся. Меня охватывает тревога.
И тут дождевая капля падает на мой безымянный палец. Кольцо проходит сквозь него, будто его вытолкнули. Я ойкаю и поспешно подхватываю его правой рукой. Но тщетно: оно проскальзывает и сквозь неё, падает на землю и исчезает. Отчаяние охватывает меня, и в этот момент я вспоминаю о тебе. Чувства вспыхивают с новой силой, но ненадолго: в мгновение ока они блёкнут и постепенно стираются, остаётся только слабая печаль.
Я уже не понимаю, отчего мне тяжело на душе, и просто пла́чу. Я всё плачу и плачу, а вокруг меня беззвучно плавают рыбки.
