— Понятно... Да, конечно, я постараюсь найти что-то ещё, спасибо, что уделили время.
Я заставил себя аккуратно положить трубку и, не удержавшись, цокнул языком. Резко выдвинул ящик стола, порылся внутри и нашёл пачку сигарет. Когда вытащил оттуда одну и сунул в рот, зазвенел колокольчик.
— Мяу.
На стол запрыгнул Дождик — котёнок, которого Ходака подобрал и притащил в офис, не спросив у меня разрешения. Колокольчик висел на шее у Дождика. Он потянул носом воздух около кончика сигареты, ещё раз мяукнул и пристально посмотрел на меня глазами, похожими на стеклянные шарики.
— Ну чего?
Почему-то казалось, что он меня осуждает. Я вздохнул, разломил сигарету пополам и выбросил в урну. На самом деле я уже не раз пытался бросить курить. Вспомнив, для чего мне это нужно, я вновь снял телефонную трубку и решительно набрал номер Мамии.
— Мамия слушает, — донеслось из трубки спустя несколько гудков.
При одном звуке твёрдого голоса этой аристократичной старушенции мне снова почудилось, что она в чём-то меня упрекает.
Я решительно выпрямил сгорбленную спину и одним духом выпалил:
— Здравствуйте, это Кейске. Простите, что настаиваю, но я звоню по поводу просьбы о встрече...
— Опять? — Мамия даже не пыталась скрыть свои чувства. — Я ведь вам отказала. Я не могу выпустить её на улицу в дождь.
— Послушайте, у меня есть право с ней видеться...
— А я вам повторяю, что ребёнку нельзя выходить на улицу в такую погоду. У неё астма, и ей станет только хуже. В конце следующей недели ведь снова дождь обещают?
Я подавил вздох: она ещё ни разу не пошла мне навстречу.
— А если будет солнечно?
— Что?
— Если на выходных будет солнечно, вы позволите мне с ней увидеться? — озвучил я мысль, которая давно меня не отпускала, и, посмотрев на Дождика, подумал, что сказал глупость.
— Говорят, дождь кончится нескоро.
— Повторяю: если вдруг будет солнечно. Вы не беспокойтесь, я на машине приеду за ней прямо к дому.
— Если будет солнечно, то посмотрим, — заявила Мамия и повесила трубку.
— Кей, ты чего так поздно?! У нас же важное интервью! — воскликнула Нацуми, когда я сел в «Хонду».
Мы собирались на назначенную ею встречу, и она явно устала меня ждать. Нацуми была моей ассистенткой, но из-за общительного характера ездила на интервью гораздо охотнее меня. Я даже отвечать ей не стал, просто молча опустился на переднее пассажирское сиденье и положил ноги на приборную панель.
— Какой злой. Рабочий проект отклонили?
Она попала в точку. Я проигнорировал вопрос и буркнул:
— А Ходака где?
Дворники деловито стирали дождевые капли с лобового стекла.
— Не пришёл, потому что у него другая подработка? — предположила Нацуми.
Я открыл приложение для отслеживания местонахождения смартфона. Голубая иконка GPS указывала наше нынешнее положение: мы ехали по улице Синмэдзиро на запад. Ходака же находился севернее реки Сумида — около Хикифунэ. То есть в Ситамати
[25]. Неужели у него там подработка?
— В последнее время он часто прогуливает.
— Ну и ладно, всё равно работы нет, — непринуждённо откликнулась Нацуми, ударив по больному.
В последнее время заказов у К&А Planning было меньше прежнего. Кроме того, и Нацуми теперь ходила по собеседованиям, даже на это интервью поехала в строгой блузке и прямой юбке. Я уверен, что при серьёзном подходе работу она найдёт довольно быстро — с её-то яркой внешностью и умением оживить атмосферу любого места. Однако эта своенравность меня раздражала: захотела — пришла ко мне работать, захотела — уходит.
— Он ещё и кота в офис притащил. Совсем обнаглел на чужих харчах. — Ворча по поводу поведения Ходаки, я изливал свою обиду на Нацуми, хотя раньше сам постоянно твердил, что пора ей устроиться в нормальную компанию.
— Просто он с тебя взял пример, — невозмутимо откликнулась Нацуми.
— Что?
— Не смог бросить на произвол судьбы, потому что увидел в нём себя.
— В каком смысле?
— В прямом, — сказала Нацуми, держа руль и глядя вперёд. — Скорее всего, Ходаке показалось, что беспризорный котёнок очень похож на него самого когда-то. Ты ведь подобрал Ходаку по той же причине.
Я не знал, что тут возразить, поэтому прикусил язык и хмуро посмотрел в окно. Мимо проносились серые, мокрые улицы.
— Кстати, сколько ты ему платишь? В месяц, — вдруг спросила Нацуми, и я поднял вверх три пальца.
— Что, всего тридцать тысяч?! — удивлённо воскликнула она. — Это же мало!
— Чего? Да нет... — Я не знал, стоит ли уточнять, но наконец промямлил: — Три тысячи.
— Что? — Лицо Нацуми вытянулось. — Что-о-о?! Ты серьёзно?! Три тысячи в месяц?! Ты жлоб! Эксплуататор! Да он может на тебя в трудовую инспекцию пожаловаться, сейчас молодёжь сразу туда бежит! Или мне самой донести?!
Автомобиль набирал скорость, Нацуми стремительно обгоняла другие машины на дороге.
Я поспешно забормотал, обливаясь холодным потом:
— Ну а что, я ведь даю ему деньги на еду, и живёт он у меня бесплатно, и за телефон платит компания, к тому же кота его взяли... Справедливо же? — оправдывался я.
— Ну ты даёшь... — Во взгляде Нацуми читалось отвращение. — Неудивительно, что он нашёл себе другую подработку...
За низкими японскими домами, стоящими вплотную друг к другу, виднелась башня Sky Tree — такая огромная, что дух захватывало. Облака за нею были гораздо тоньше, и даже выглядывало солнце.
— Вот это да! И правда дождь кончился, — восхищённо сказала заказчица по имени Фуми Татибана, взглянув на небо над крышей. — Да вы просто молодцы! Как жалко, что больше не будете работать.
Пожалуй, Фуми было столько же лет, сколько моей бабушке, и по её быстрой бойкой речи чувствовалось, что она из Ситамати. Мы с ней сидели на террасе. В садике Хина молилась о том, чтобы стало ясно, а Наги стоял с раскрытым зонтиком тэру-тэру-бодзу.
Я ответил, глядя на их спины:
— Недавно на фестивале фейерверков её показали по телевизору, и после этого нас завалили заказами.
