Приглядевшись, я понял, что блондин с серьгой обнял её за плечи и тащит внутрь дома. Я бросил зонтик, ноги сами понесли меня вперёд.
Я вклинился между девочкой и блондином.
— Ты чего?! — оторопел он.
— Идём!
— Что?!
Я схватил девочку за руку и побежал не оглядываясь.
— Эй, а ну стойте! Стоять, кому сказал! — кричали мне в спину.
Я отчаянно нёсся по незнакомому району, а девочка позади нерешительно подала голос:
— Эй, что ты де...
— Беги давай!
Не останавливаться же и не успокаивать её, что бояться меня ей нечего и что я не маньяк и всё объясню попозже. На это попросту не было времени. Волосы и футболка намокли и потяжелели от влаги. Мы ушли из района с мотелями, но немного погодя я заметил, что мы снова бежим по улице, где стоят одни мотели.
— А!
Из переулка на дорогу перед нами выскочил один из преследователей.
«Чёрт, мы в западне», — подумал я, и меня тут же дёрнули сзади за воротник рубашки.
— Вот сопляк! — Повалив меня спиной на асфальт, блондин с серьгой уселся сверху.
Отдышавшись от бега, он заговорил, хлопая меня по щеке:
— Ну-ка, ну-ка, ну-ка... кто у нас тут... — Голос у мужчины был низкий, и он почти смеялся. — И что же ты делаешь, а?!
Он размахнулся и дал мне пощёчину. Превозмогая боль и страх, я повысил голос:
— Она же была против!
Мужчина издал изумлённый возглас и выдал:
— Вот придурок! Мы с девкой договорились обо всём. Да?
Я удивлённо посмотрел на девочку. Она неловко потупила взгляд, стоя вплотную к другому мужчине.
Как же так? Я запаниковал. Но ведь тогда выходит, что я...
— Постой-ка... А ведь ты тот самый парень, который спал перед нашим заведением... — запоздало заметил мужчина и вдруг понимающе рассмеялся. — Так вот что это такое! Мстишь нам, значит!
Скула хрустнула: теперь он ударил меня кулаком. Глаз прошило болью, судорога прошла по моему телу. Я ощутил во рту привкус железа.
— Пожалуйста, остановитесь, — сказала девочка, чуть не плача.
От унижения где-то внутри закипала ярость. Правая рука вдруг коснулась игрушечного пистолета: я носил его за поясом в качестве о-мамори
[9].
— Чёрт! С дороги! — Голос у меня дрожал, когда я вынул пистолет и направил его на блондина.
На мгновение преследователи растерялись, но затем переглянулись и расхохотались:
— Что? Игрушечный, что ли? Да он совсем тупой.
Я сверлил блондина взглядом, и капли попадали мне в глаза. Дождь усилился, я плохо видел из-за пелены воды. Сердце прыгало в груди как бешеное, а хохочущие мужские голоса таяли в шуме ливня.
Бах!
Я нажал на спусковой крючок. Уши обдало тяжёлым грохотом, гильза со звоном упала на землю, в нос ударил запах пороха. За спиной блондина треснул фонарь.
Пистолет был настоящий.
Все уставились на оружие в моих руках, вытаращив глаза. Первой пришла в себя девочка, она схватила меня за руку и коротко приказала:
— Вставай!
Блондин шлёпнулся на задницу с открытым ртом, и я выбрался из-под него. Мы с девочкой побежали прочь сломя голову.
Наше тяжёлое прерывистое дыхание эхом отражалось от бетонных стен.
Через разбитые окна залетали капли дождя, и глубокие лужи под нашими ногами покрывались рябью.
Следуя за девочкой, я прибежал в заброшенное здание у станции Ёёги, отделённой от Синдзюку железнодорожным переездом. Почерневший от времени дом совершенно не вписывался в оживлённую атмосферу района. Внутри не было слышно уличного гомона, разве что издалека, будто из другого мира, доносился шум с железнодорожной линии Яманотэ. Похоже, мы находились в помещении, в котором раньше было кафе: на полу, заросшем сорной травой, валялись ржавые табуретки, беспорядочно стояли столы с посудой и кухонной утварью.
Сначала мы молчали, пытаясь отдышаться и успокоиться, но чуть погодя девочка вдруг воскликнула удивлённо и немного сердито:
— И кто тебя просил?! Хотел отблагодарить меня за гамбургер?
Она обожгла меня гневным взглядом. Я не знал, что ответить, а она не унималась.
— Что за пистолет у тебя? Кто ты вообще такой? — наседала она.
— Я... я его подобрал, думал, это игрушка...
Девочка посмотрела на меня с искренним возмущением.
Я в панике попытался оправдаться:
— Носил его с собой как талисман и думал только напугать их. Я не хотел...
— Да ты совсем сдурел — стрелять, наставив дуло на человека! Ты мог его убить!
Я затаил дыхание.
— Подумать только! Гадость какая! Просто ужас! — выпалила она и затопала к выходу, шлёпая по лужам. Её шаги сердитым эхом отражались от стен и потолка.
Она уходила прочь, а я растерянно смотрел ей вслед. Когда я слушал удалявшиеся шаги, до меня дошло, что я натворил. Она была права. Носить с собой оружие, будто талисман, воображать, что с ним я сильнее, целиться в человека, которого по ошибке принял за негодяя, и, возомнив себя героем, даже выстрелить... Да ведь я мог кого-нибудь убить!
Я не раздумывая выбросил пистолет: захотелось избавиться от него сию же секунду. Он с лязгом ударился о стену, а я упал на колени — ноги не держали. Зажмурился. Мой переезд в Токио и несколько беспечных недель жизни здесь показались глупой ошибкой. Щека, по которой ударили, вдруг заныла с новой силой, и эта боль пульсировала в такт ударам сердца.
А затем вновь послышались чьи-то шаги.
Я поднял голову. Девочка стояла передо мной, засунув руки в карманы и хмуро потупившись.
— Почему... — не выдержал я.
— Меня уволили с работы.
— Что? Неужели из-за меня... — выпалил я, вспомнив подаренный ею гамбургер.
— Ты тут ни при чём, — сказала она, а затем добавила тихо, будто желая оправдаться: — Но поэтому мне нужно было заработать денег.
— Извини, я...
Я запнулся. Вот и выходит, что не надо лезть в чужие дела. В носу защипало, и я постарался удержаться от слёз, опустив голову и крепко зажмурившись.
— Хи-хи! — вдруг раздался тихий смешок.
Удивившись, я поднял взгляд. Девочка смотрела мне в лицо, и её большие прищуренные глаза напоминали формой лук для стрельбы.
— Больно? — Палец коснулся щеки, горевшей от удара.
— А... Да нет, ничего!..
