Кроме того, надо учитывать, что некоторые ученые просто наслаждаются вниманием журналистов. Им тоже хочется преподнести дело своей жизни так, чтобы весь мир был в восторге. В области питания ситуация особенно напряженная. Сейчас огромной и плохо изученной проблемой, связанной со здоровьем, считается ожирение. Это значит, что для тех, кто ее изучает, ставки невероятно высоки. Если найти решение или причину, тебе будет аплодировать весь мир. К тому же, в отличие от многих прочих вопросов, связанных с питанием, вопрос ожирения интересует и экспертов из других научных областей. Специалисты по поведенческой экономике, психологи, генетики, эволюционные генетики, палеонтологи, неврологи, микробиологи, биохимики, молекулярные биологи, эпидемиологи, генетические эпидемиологи, диетологи и многие другие изучают ожирение, и у каждого свой подход. Ученые, особенно узкоспециализированные, тоже могут быть необъективными и могут поверить в концепцию, которая совпадает с их взглядом на мир. В результате картина может получиться запутанная, с виду противоречивые сообщения будут наслаиваться друг на друга.
А, то есть все это дело рук злобных ученых. Это они путают нас своими фактами и исследованиями.
Иногда. Бывает, что научные отчеты оказываются проявлением безответственности. Есть ученые, которые пишут для газет и журналов и умеют составлять очень убедительные статьи, и ученые, которые выступают на телевидении и могут «раскрутить» какой-то кейс из своей области исследований. Зачастую это способно создать перекос в общественном мнении, публика может поверить, что какая-то конкретная научная область знает ответы на все вопросы.
Сахарная вода диктует заголовки
Желание создать простую, яркую историю из набора фактов тоже может привести журналистов и авторов заголовков к искажению правды. Доктор Хавьер Гонзалез изучает питание и обмен веществ в Университете Бата. В 2016 году он опубликовал исследование, которое показало, что потребление сахара (в том числе в жидком виде) уменьшает потерю гликогена в печени во время интенсивных тренировок. Краткое изложение работы было одобрено командой, проводившей исследование, и выпущено пресс-департаментом университета. А вскоре появились сообщения в прессе, и во всех – одно и то же: ученые доказали, что спортивные напитки – это деньги на ветер, можно просто пить сахарную воду, чтобы улучшить спортивные результаты. Вскоре во время интервью на телевидении Хавьера спросили: «Получается, что индустрия спортивных напитков за последние годы просто разводила нас на деньги?»
Хавьер сказал мне:
«Конечно, наше исследование было не об этом. Мы вообще не сравнивали спортивные напитки с сахаром. И спортивные достижения мы не измеряли. Мы просто смотрели на механизмы. Медиа склонны экстраполировать информацию и увлекаться гипотезами ради заголовков. Конечно, приятно рассказать о своей работе широкой публике, но когда видишь, что твое исследование подают в совершенно неправильном ключе, это разочаровывает. Начинаешь беспокоиться о репутации. Хотя, по правде говоря, другие академики все понимают».
Многие представители академических кругов, с которыми я общался, расстроены той ролью, которую играет телевидение, тем, как оно искажает исследования на тему питания. К большинству специалистов, которые работают в этой области, часто обращаются с телевидения, но не для того, чтобы поговорить об их работах, а чтобы они помогли провести в эфире эксперименты с участием маленькой группы. Доктор Гонзалез рассказал мне:
«Недавно я видел одну программу. Та м говорили: „Наука показала, что Икс воздействует на Игрек, но давайте проверим, работает ли это в реальности“. Как будто наука на реальность не смотрит. Потом они стали проводить эксперимент на пятерых людях, чтобы показать, какой эффект протеин оказывает на мышечную массу, и преподнесли это как доказательство».
Телевизионная мода на псевдонаучные эксперименты, зачастую с участием падких на славу исследователей, может создавать опасность: такими темпами публика станет еще хуже понимать, как работает наука.
То есть виноваты все-таки журналисты.
Возможно. Мы все жаждем определенности и хотим, чтобы наука была черно-белой. Журналисты попадают в эту ловушку так же, как и публика. Но надо сказать, что и ученые бывают хороши – некоторые из них помешаны на том, чтобы показать: «Мы знаем ответы на все вопросы». Многие ученые считают себя носителями истины, светочами знаний и обладателями суперинтеллекта. Если бы только мы жили в мире, где ценится более глубокий признак мудрости – способность принять вероятность собственного невежества…
Значит, это вина инстинктивного мозга. Опять.
Немного. К сожалению, мы все с ним живем. Со времен Сноу и Фарра публика стала гораздо более осведомленной и крепче связанной с миром науки. Увы, наше образование, хоть его уровень и возрос, не всегда способствует лучшему пониманию того, как работает наука. Это создает проблемы и, несмотря на огромный и неослабный прогресс, мы зачастую начинаем верить, что наука уже не та. Мы все должны научиться принимать чуть больше неопределенности и сомнений, понимать, что способность науки ошибаться – это ее сильная, а не слабая сторона.
Хорошо. Это мило. Попробую запомнить. Принять неопределенность и сомнения. Наука обычно не права… Погоди-ка.
. . .
Минутку.
Что?
А разве ты не твердишь все время, что мы должны верить диетологам, врачам и зарегистрированным нутриционистам? Они же все ученые. Это что же получается – они все не правы? Надеюсь, что так, а то наш знакомый диетолог велел нам притормозить с печеньем.
Спасибо за вопрос. Конечно, в повседневной жизни нам постоянно нужно принимать решения. Мы не можем просто есть все подряд, обвиняя науку в том, что она никак не соберет мысли в кучку. К сожалению, в этой главе мне пришлось объяснять, что наука полна нерешительности и сомнений, и нам не стоит принимать небольшие отдельные исследования за новую истину в последней инстанции. И следом просто просится вопрос: «Так в чем же смысл науки и как она может помочь нам проживать нашу жизнь?
Ура! Наука ошибается. Передай-ка мне вон те печенюшки с кремом.
Но существуют рекомендации органов общественного здравоохранения. Такие организации, как Общественное здравоохранение Англии, Национальная служба здравоохранения Англии и Британская диетическая ассоциация, выработали довольно последовательные советы относительно того, что нужно есть, чтобы быть здоровым. Невероятно простые рекомендации издают многочисленные благотворительные структуры, правительства, министерства здравоохранения по всему свету, в конце концов, их издает ВОЗ.
Любопытной публике, наверно, кажется загадочным, как они могли добиться такой согласованности, несмотря на огромное количество всяких разных активистов, которые приводят свои «доказательства» против официальных рекомендаций. Если наука по сути своей неопределенна, как могут столько специалистов быть уверенными в том, что нам делать? Дэвид Спигелхолтер понимает кое-что про риск и про общество. Он поясняет:
