Я согласилась, что квартира и в самом деле очень просторна.
Последовало натянутое молчание. Хэ-Чжу Им спросил, можно ли ему оставаться в лифте, пока я не захочу, чтобы он меня покинул.
Я снова извинилась за нехватку социальной тактичности и пригласила его войти.
Сбрасывая найки, он сказал:
— Нет, это я извиняюсь за мою нехватку социальной тактичности. Я, когда нервничаю, слишком много говорю, притом всякие глупости. Вот и опять. Можно я попробую сесть в ваш подвесной шезлонг?
Да, сказала я и спросила, почему заставляю его нервничать. Я выгляжу как любая Сонми в любой старой ресторации, отвечал он, но когда открываю рот, то становлюсь доктором философии. Аспирант, закинув ногу на ногу, сидел в шезлонге и покачивался, удивленно проводя рукой сквозь магнитное поле. Он признался:
— Какой-то голосок у меня в голове все время твердит: «Помни, эта девушка — то есть женщина — то есть личность — веха в истории науки. Первая стабильная вознесенная! Или, скорее, возносящаяся. Следи, Им, за тем, что говоришь! Пусть это звучит основательно!» Вот почему я, гм, исторгаю из себя всего лишь ничтожные бессмыслицы.
Я заверила его, что в гораздо большей мере чувствую себя образчиком, а не вехой.
Хэ-Чжу пожал плечами и, помахивая Душевным кольцом, сообщил, что профессор разрешает мне провести вечер в городе.
— Все затраты за счет Единодушия! Кредит неограниченный, буквально. Ну и каковы же ваши представления о развлечениях?
Я извинилась: у меня не было никаких представлений.
— Ладно, — попытал удачи Хэ-Чжу, — что вы обычно делаете, чтобы отдохнуть?
Играю в го со своим сони, ответила я.
— Чтобы отдохнуть? — недоверчиво переспросил он. — Кто выигрывает, вы или сони?
Сони, ответила я, иначе как мне удавалось бы совершенствоваться?
Значит, победители, предположил Хэ-Чжу, на самом деле проигрывают, потому что ничему не учатся? Кто же тогда проигравшие? Победители?
Не в силах понять, насколько он серьезен, я сказала:
— Если побежденные могут использовать то, чему их научили их противники, то да, проигравшие спустя долгое время могут стать победителями.
— Всемилостивая Корпократия! — фыркнул Хэ-Чжу Им. — Давайте-ка поедем в город и потратим там энную сумму.
Не раздражал ли он вас немного?
Поначалу он раздражал меня очень сильно, но я напомнила себе, что он был средством от моего недомогания, предписанным профессором Мефи. Кроме того, Хэ-Чжу сделал мне комплимент, назвав меня «личностью», и даже Юна-939 не разговаривала со мной так непосредственно. Я спросила у него, чем он обычно занимается вечерами девятого дня, когда его не принуждают присматривать за призовыми образцами.
С дипломатично пригашенной улыбкой он сказал мне, что люди из слоя Мефи никогда никого не принуждают, только намекают. Он мог отправиться с однокашниками в ресторацию или бар или, если бы ему улыбнулась удача, пойти в клуб с какой-нибудь девушкой. Я не относилась к числу его однокашников и не была в строгом смысле слова девушкой, так что он предложил мне пойти в пассаж, чтобы «отведать плодов Ни-Со-Копроса».
Не будет ли он смущен, спросила я, если его увидят в обществе Сонми? Я могу надеть шляпу и палантин.
Хэ-Чжу Им, поколебавшись, предложил вместо этого накладную бороду чародея и рога северного оленя. Я извинилась: у меня ничего такого не было. Молодой человек улыбнулся, попросил прощения за очередную глупую шутку, сказал, чтобы я надевала все то, в чем мне самой будет удобно, и заверил, что в городе я буду гораздо незаметнее, чем в лекционном зале. Такси стоит внизу, и он подождет меня в вестибюле.
Вы нервничали, покидая Тэмосан?
Да, слегка. Хэ-Чжу развлекал меня разговорами о достопримечательностях. Мы направили такси через Мемориал Поверженным Плутократам, вокруг Дворца Кёнпокын и вниз по авеню Девяти Тысяч РекЛ. Водитель был чистокровным бангладешцем и сразу же почуял, что ему перепадет немало от наших обильных трат.
— Сегодня идеальная ночь для Лунной Башни, господин, — ввернул он. — Очень ясная.
Хэ-Чжу согласился поехать туда. Спиральная дорога поднималась к гигантской пирамиде, высоко-высоко вздымавшейся надо всеми навесами, надо всем вообще, за исключением корпократических монолитов. Вам, Архивист, приходилось подниматься на Лунную Башню ночью?
Нет, даже днем там не был. Мы, горожане, по большей части предоставляем ее туристам.
Поднимитесь. С 234-го этажа мегаполис казался ковром из ксенона, неона, движения, диоксидов углерода и навесов. Если бы не стеклянный купол, сказал мне Хэ-Чжу, ветер на такой высоте унес бы нас, как бумажных змеев, а то и вышвырнул бы нас на орбиту, наподобие спутников. Он указывал на различные возвышенности и наземные ориентиры: о некоторых я слышала или видела их по 3-мерке либо РекЛ, о других ничего не знала. Площадь Чхонмё-Плаза укрывалась за монолитом, но виден был ее стадиум: распахнутый глаз голубого дневного света. Лунным спонсором в ту ночь была Семенная Корпорация. Огромный лунный прожектор, установленный на далекой Фудзи, высвечивал на поверхности луны одну РекЛ за другой: помидоры размером с младенца, кремовые кубы цветной капусты, цельные корни лотоса. Из сочного рта логомана Семенной Корпорации выдувались речевые пузыри, гарантируя, что его продукты на сто процентов модифицированы по геному.
Спускаясь, пожилой таксист рассказывал о своем детстве в отделенном мегаполисе под названием Мумбай, ныне захваченном мертвыми землями; в то время луна всегда оставалась голой. Хэ-Чжу заметил, что луна без РекЛ на ней повергла бы его в ужас.
В какой пассаж вы отправились?
В тот, что в саду Вансимни: настоящая энциклопедия потребления! Часами я показывала Хэ-Чжу на разные предметы, чтобы он мне их называл: там были бронзовые маски, супы быстрого приготовления из птичьих гнезд, фабриканты-игрушки, позолоченные судзуки, воздушные фильтры, мотки пряжи, устойчивой к кислоте, говорящие модели Возлюбленного Председателя и статуэтки Председателя Имманентного, ароматическая пудра из драгоценных камней, шарфы из жемчужного шелка, карты реального времени, артефакты из мертвых земель, программируемые скрипки. Хэ-Чжу провел меня по отделу фармакологии: пакеты пилюль от рака, СПИДа, болезни Альцгеймера, отравления свинцом; от ожирения, истощения на нервной почве, облысения, волосатости, избыточной веселости, угрюмости; таблетки свежести, таблетки, снимающие зависимость от таблеток свежести.
Пробило двадцать один час, но мы не обошли еще и одного участка. Как же переполняла потребителей жажда покупать, покупать, покупать! Чистокровные казались мне сплошной губкой потребностей, всасывающей товары и услуги из каждого киоска, ресторации, бара, магазина, закоулка.
Хэ-Чжу привел меня на платформу со стильным кафе, где купил стиролку звездомеси для себя и акву для меня. Он объяснил, что, согласно Статутам Обогащения, потребители должны каждый месяц тратить фиксированную квоту долларов, которая зависит от того, к какому они принадлежат слою. Накопление является преступлением против корпократии. Это я уже знала, но не стала его перебивать. Хэ-Чжу сказал, что его матери современные пассажи кажутся устрашающими, так что обычно он сам расходует требуемую квоту.
