Подростки смеялись над ним и снимали его на видео, но их попросили не делать этого, поскольку мужчина «явно был нездоров». Он яростно сопротивлялся попыткам вытащить его из мусорного контейнера, и в итоге подозреваемого обездвижили, заковали в наручники и доставили в местный полицейский участок.
Джонатан рассказал мне, что случилось. Утром в день преступления он встал около 08:00 и пошел завтракать на кухню. Брукс съел тарелку кукурузных хлопьев, но вскоре его затошнило, и он связал это с отравленным чаем из поезда (его не смутило, что с поездки прошло уже три недели).
Затем он заподозрил, что кто-то влияет на домашнее радио. Каждый раз, когда Джонатан переключал станцию, он слышал репортаж о загрязнении окружающей среды и решил, что это связано с его отравлением. Юноша считал, что кто-то контролировал информацию, поступающую в его дом, и, увидев в газете заголовок о коррумпированных политиках, решил, что это очередное доказательство заговора.
Джонатан сказал, что со дня собеседования до убийства был убежден, что его жизнь в опасности. Все, что он видел, слышал и чувствовал, казалось, подтверждало его худшие опасения. Он добавил, что начал подозрительно относиться к матери, поскольку в доме больше никого не было. Брукс думал, что она может участвовать в слежке. За несколько дней он убедился, что мать была шпионкой, контролирующей его жизнь.
Ему показалось, что она не похожа на себя и ведет себя странно, поэтому он решил, что кто-то принял ее обличие, в то время как его настоящую мать похитили. Он боялся, что его что-то подстерегает вне дома, и думал, что мать виновна в утренней тошноте. Иными словами, он пришел к выводу, что она его травила. Джонатан продолжал слышать шепчущие голоса, которые описывали его действия и разговаривали друг с другом.
Пациент вспомнил, как ворвался на кухню из гостиной и ударил мать ботинком, а затем схватил кухонный нож и нанес ей сзади удар в шею. Ему казалось, что он не контролирует свои действия. И, когда его мать побежала к телефону в коридоре, он последовал за ней, нанося удары ножом один за другим. Во время нападения его пальцы съехали на лезвие и он порезался, после чего уронил нож на пол. Затем он понял, что слежка за ним не прекратилась, и выбежал на улицу, чтобы попытаться найти место, где можно спрятаться. Брукс смутно помнил, что видел других людей, но тогда был уверен, что его убьют.
Джонатан утверждал, что до убийства у него не появлялось мыслей о насилии и что нападение не было спланированным.
Он сказал: «Мне действительно казалось, что за мной наблюдают… меня отравили… я винил мать».
Брукс до сих пор не понимал, как он это сделал.
Задумавшись о прошлом, он явно был расстроен случившимся. Благодаря антипсихотическим препаратам симптомы исчезли, однако он до сих пор не верил, что слежки на самом деле не было. Брукс сказал: «Это страшная трагедия… Мне даже не позволили прийти на похороны».
Джонатану предъявили обвинение в убийстве матери Вероники Брукс в четверг, 18 июля 2013 года.
Проведенный мной опрос выявил психотические симптомы. В то время, когда он ходил на собеседования, у него было бредовое настроение и искаженная интерпретация нормальных событий: белый фургон, уборщик листьев, семейное фото и чашка «отравленного» чая в поезде. Он убедил себя, что за ним следят и что его жизнь находится под угрозой, а затем бред преследования был дополнен тем, что его мать заменила самозванка.
Вероятно, это был первый эпизод шизофрении, серьезной психической болезни. Тяжелые психотические симптомы сделали успешного магистра убийцей.
Четыре психиатра, включая меня, согласились, что в момент убийства он находился в состоянии психоза и не был способен мыслить здраво. Королевская прокурорская служба приняла его признание в непреднамеренном убийстве, совершенном в состоянии ограниченной вменяемости, поэтому необходимости в суде присяжных не было. Уголовная ответственность была уменьшена, но не снята полностью. Разумеется, в таких случаях преступление должно объясняться психическим состоянием. В данном случае альтернативной рациональной причины не было (полиция всегда стремится его исключить). Суд постановил направить Брукса в психиатрическую больницу с усиленным наблюдением на неопределенный срок. Ему предстоял долгий процесс лечения и реабилитации, а также принятия того, что он сделал.
Местные СМИ написали: «Шизофреника, убившего мать ножом, направили в психиатрическую больницу на неопределенный срок. Он не объяснил зверское нападение, совершенное в родительском доме».
Но он, разумеется, рассказал о своем поступке, и, учитывая его бредовое состояние, объяснения казались вполне рациональными. Кто, в конце концов, не принял бы меры против самозванки, которая, состоя в заговоре, следила за вами и пыталась вас отравить? Здесь снова применима аналогия с фильмом ужасов в реальной жизни.
В случае с Джонатаном мне не нужно опрашивать его, чтобы поставить диагноз. Все было ясно из свидетельских показаний. Сестра правильно описала его психоз, но как она или ее мать могли понять, что происходит?
Помню, как я изучал материалы дела. Это были дни перед началом нового учебного года. Я читал материалы, и меня переполняло ощущение пугающей неизбежности того, что в итоге должно было произойти. Разумеется, если бы психиатр вовремя провел оценку психического состояния Джонатана, поставил диагноз и назначил лечение, то убийство, вероятно, можно было бы предотвратить. Всегда так и подмывает сказать, что все очевидно, но этот случай в очередной раз напомнил мне, что психиатр должен прогнозировать негативные последствия каждого дела.
У людей, убивающих своих матерей, вероятность психоза в шесть раз выше, чем у других убийц [25], поэтому судебные психиатры серьезно относятся к обеспокоенным родителям. Мы всегда принимаем матереубийц, потому что они «наши пациенты». Я видел множество людей, которые убивали родителей якобы под влиянием колдовства, злых духов или дьявола. Места преступлений соответствовали: обезглавленные тела, изуродованные рептилии, вилки, воткнутые в тело. Человек, убивший родную мать, не может быть психически здоровым, верно? Статистика говорит сама за себя.
Подумайте о том, как это повлияло на сестру Джонатана. Она потеряла не только мать, но и брата, которому предстояло провести долгое время в психиатрической больнице. Между ними навсегда образовалась пропасть из-за того, что он сделал, пусть и в невменяемом состоянии.
Смерть в результате самоубийства сказывается на родственниках гораздо хуже, чем кончина по естественным причинам, поскольку они будут постоянно думать о том, что можно было поступить иначе. Однако убийство одного члена семьи другим родственником часто означает, что потеряно две жизни: жертвы и преступника.
8
Моя семья тоже пережила двойную утрату, которая глубоко повлияла на жизнь дедушки Эдварда и бабушки Кэтрин. Эдвард, мой дед по материнской линии, отправился служить на Королевский флот сразу после окончания Первой мировой войны и, находясь на корабле «Айрон Дьюк», стал свидетелем эвакуации греческих беженцев во время Великого пожара в Смирне
[31] 1922 года. Он провел бо́льшую часть периода между двумя войнами на линкорах в Средиземноморском флоте.
