– Могут ли мулы прибавить ходу? – спросил Фиэльд.
– Это будет неблагоразумно. И, насколько я понимаю, черный Антонио и не чует, что мы следуем за ним. Едва ли может что-нибудь случиться, прежде чем мы очутимся в окрестностях Пармы. Приходится, однако, предположить, что Антонио обойдет со своими людьми караван Рамона, прежде чем напасть на него.
– Несомненно, – сказал Фиэльд, удивляясь прозорливости проводника. – Насколько я осведомлен, обстоятельства должны сложиться так, что Антонио выступит в качестве рыцаря, как только два его наемника отправят на тот свет Рамона и индейскую девушку. Ввиду этого жизнь донны Инес не находится в прямой опасности.
Взор проводника потемнел.
– Я мирный человек, – сказал он, – и неприлично мне выражать подобные мысли, но если Антонио осмелится…
Проводник не докончил фразы. Он с силой пришпорил своего мула и быстрой рысцой поехал вперед. Экспедиция вступила на плоскогорье, с которого открывался вид на огромный лес внизу. Здесь капеллан-проводник соскочил со своего животного.
– Мы, должно быть, отсюда заметим черного Антонио и его свиту, – сказал он и указал на широко расстилавшийся перед ними простор, где далеко впереди виднелся дымок небольшого города.
Фиэльд взялся за бинокль.
– Вы можете видеть, как дорога поворачивает широким изгибом на противоположную сторону плоскогорья… по ней проходят неминуемо все, кто следует в Парму.
– Какой-то отряд выезжает из леса, – сказал Фиэльд спустя некоторое время.
– Это, должно быть, дон Антонио.
Фиэльд отложил бинокль.
– Нет, – сказал он, – я не думаю, хотя там тоже три человека, но один из них женщина.
Проводник бросился к своему мулу.
– Нам необходимо торопиться, – воскликнул он. – Дон Антонио едет прямо по их следам. Как видите, это экспедиция донны Инес. Женщина – индейская девушка Конча. Сама донна Инес всегда ездит верхом в мужском костюме.
Теперь маленькие мулы показали, на что годились их ноги, они буквально скатывались с крутых утесов. Ни разу не случилось им оступиться, а их длинные уши насторожились от усердия. Они словно знали, в чем дело. Таким образом прошло около получаса. Путники добрались до лесной прогалины, где недавно увидели экспедицию Рамона. На одном из поворотов дороги проводник внезапно остановил мула и с испугом указал Фиэльду и негру на противоположную сторону горы.
Перед ними предстало необыкновенное зрелище. Один из мулов был сброшен на отвесные скалы. Падая, он перепрыгивал с уступа на уступ, словно резиновый мяч, и, наконец, исчез в пропасти, где глухо рокочущая река, без сомнения, увлекла его своими волнами. А тотчас вслед за ним показалось тело человека, которое совершало те же самые страшные прыжки, но, по воле случая, повисло на одном из острых уступов скалы.
– Это, вероятно, Рамон, – прошептал с ужасом проводник. – Мы опоздали.
Он хотел что-то добавить, быть может, приличествующую его сану молитву, но, когда он обернулся к своим спутникам, те куда-то исчезли.
Тогда проводник снова вскочил на мула, но в тот миг, когда он опустился в седло, в лесу послышался крик.
Исступленный и душераздирающий крик женщины.
Глава XIX
Чертова пропасть
Женский крик был также услышан и доном Антонио, который преспокойно ехал на своем необыкновенно большом, сильном муле… и услышан даже с некоторым удовольствием. Он уже давно ожидал его.
Он пришпорил мула, вытащил револьвер и придал своим чертам благородное и героическое выражение, которое на самом деле весьма красило его.
Таким образом совершил он свой выход на небольшую поляну, где донна Инес с диким отчаянием отбивалась от двух бандитов, которым с трудом удавалось связать молодую, гибкую в неистовой ярости женщину.
– Руки вверх, – прорычал Антонио своим верным наемникам.
С чуть-чуть неестественной готовностью оба бандита повиновались его приказу. Они некогда участвовали в одном фильме и отлично знали, как надо вести себя, когда появляется герой с револьвером в руке.
– Что здесь происходит? – спросил боксер громовым голосом. – Нападение на открытом месте… Это будет вам дорого стоить!..
После чего благородный спаситель с хорошо рассчитанной медлительностью слез со своего мула, так что бандиты успели исчезнуть в чаще леса. Дон Антонио послал им вдогонку выстрел, извергнул два-три соответствующих проклятия, вообще, был мил необычайно.
Быстрым взглядом он удостоверился, что все произошло по программе. Проводник и его мул были сброшены в пропасть, известную среди туземцев под названием Чертовой. Крик индейской девушки указывал на то, что она получила условленный удар ножа в спину под лопатку, а изорванное платье донны Инес и развороченный багаж свидетельствовали о том, что бедная девушка была ограблена до последней рубашки.
Борьба с бандитами так сильно потрясла нервы донны Инес, что она упала без сознания к ногам своего спасителя. Дон Антонио, улыбаясь, освободил ее от веревки, связывавшей руки, перенес на край дороги и подложил ей под голову наполовину опустошенный спинной мешок. В сущности, он обращался с ней, как с драгоценным активом…
Но когда он взглянул на бледное лицо, он остановился в изумлении. Если бы Антонио был чистокровным перуанцем, он бы задумался над своим поступком, так как ни у одного народа не развито так характерное южное рыцарство и воспламеняемость по отношению к женщинам, как у перуанцев. Но боксер не принадлежал к чистой расе. Его страсти были грубы и темны, как его имя.
Его наемники в пылу битвы не очень-то осторожно обошлись с молодой девушкой. Чтобы добраться до ее денег, они растерзали костюм для верховой езды и обнажили стройные плечи. Видя ее лежащей таким образом, полуодетой, в глубоком обмороке, дон Антонио остановился в нерешительности; его стали одолевать сомнения по отношению к данному ему поручению. Он внезапно ощутил злобную зависть к юному Мартинецу, этому нарядному парижскому франту, которому должна была достаться столь совершенная женщина…
Здесь он был наедине со своими верными людьми, спрятавшимися поблизости в чаще и готовыми исполнить все его требования.
Из-за деревьев, там, где было небольшое углубление в почве, до него доносились слабые стоны: то был этот чертенок-индианка, получившая, что ей причиталось. Его люди были знатоками грамотных ножевых ударов. Рамон, эта старая скотина, лежал на дне Чертовой пропасти. Одинокая и лишенная возможности сопротивляться, девушка находилась в его власти.
Пот выступил на лбу черного Антонио, когда он взвесил все эти обстоятельства. Положим, не очень-то умно было становиться поперек дороги старому Мартинецу, но каждый взгляд на потерявшую сознание женщину, столь отважно боровшуюся за свою свободу, укреплял его пробудившееся намерение. В окрестностях Пармы есть один маленький домик, отсюда до него не будет и километра…
