В разговор вступила Кара, тот самый инвестор-меценат:
– Думаю, что в других сообществах эта проблема больше замалчивается. Мой отец, например, был алкоголиком и вел себя агрессивно. Но так как он нормально работал, никто ни о чем не догадывался.
Все вокруг закивали.
За столом разгорелось жаркое обсуждение, и половина из десяти собравшихся женщин рассказали о своем опыте НДО. Их истории очень напоминали те, что я слышала от своих пациентов в Бэйвью: психическое заболевание или зависимость родителя, сексуальное насилие, физическое и эмоциональное насилие – и меня поразило, насколько эти темы замалчивались. Глядя на всех этих женщин, на их достижения, на жизни, которые им удалось для себя построить, никто и ни за что не догадался бы, что в детстве половина из них столкнулись с серьезными напастями.
В конце концов Кара снова включилась в разговор:
– Главный вопрос в том, что делать, если узнаешь, что у тебя высокий балл по шкале НДО. Насколько эта информация что-то меняет?
Я уже была готова пуститься в привычные мне рассуждения, но не успела: я услышала, как Кэролайн вздохнула и положила ложку. Помимо внешности скандинавской супермодели, меня в ней всегда поражала манера держать себя. Пожалуй, ни у одного из моих знакомых нет такого аналитического ума, как у Кэролайн. Ее мозг работает как компьютер. Каким бы ни был вопрос, ответ Кэролайн будет четко просчитанным во всех возможных направлениях – и предложенное ею решение будет иметь 99,4 % вероятности успеха. И вот неожиданно для нас что-то в ее лице и поведении изменилось, и все обратили на это внимание.
– Ох, дорогие, – сказала она. – Это меняет все.
Когда подали салат, Кэролайн рассказала свою историю.
Она познакомилась с мужем, когда училась в магистратуре в Стэнфорде. Оба интересовались искусством и имели математический склад ума; у нее были степени в сфере искусств и компьютерных наук, ее восхищала идея симбиоза человека и машины. Поэтому она естественным образом вписалась в ряды людей, которые в 90-е годы посвятили себя поиску сходных элементов в огромных базах данных, которые генерировала новая штука под названием интернет. Для Кэролайн была очевидна необходимость использования инструментов визуализации, поэтому она возглавила группу разработки программного обес печения, которое помогало исследователям визуализировать информацию таким образом, чтобы было проще сравнивать динамику изменения данных. Это программное обеспечение пользовалось огромным успехом, и благодаря ему карьера Кэролайн пошла в гору. В итоге она бросила Стэнфорд и основала компанию по разработке и лицензированию программ. Тогда же она познакомилась с мужчиной по имени Ник, высоким пылким красавцем.
Кэролайн привлекла страсть Ника к политике и науке, она обожала его многочасовые философские рассуждения о неизбежном сценарии будущего, в котором искусственный интеллект спасает мир. Все закрутилось, и спустя несколько месяцев они уже жили вместе. Вскоре влюбленные поженились, и в основном все было прекрасно; вот только через несколько лет Кэролайн стала понимать, что что-то пошло не так. Она это чувствовала, но никак не могла объяснить, в чем дело.
Поэтому момент, когда она узнала, что беременна, прошел не так, как она себе всегда представляла. Она не побежала рассказывать Нику потрясающую новость, радостно визжа. Она поймала себя на мысли, что вообще не хочет ничего ему говорить, и даже подумала, не расстаться ли с ним до того, как ее беременность станет заметной. Этот порыв ощущался как нечто противоречивое: одновременно и как предательство, и как правильный выбор. Ей еще не было тридцати, а она уже основала успешно развивающуюся компанию – казалось, все в жизни складывается как надо, да и Ника она любила. Когда все шло хорошо, было действительно хорошо. Но в последнее время было как-то не совсем хорошо…
Когда Кэролайн все же рассказала Нику о беременности, он обрадовался и был очень мил. На протяжении беременности он часто гладил ее живот, когда они лежали в кровати, и говорил: «Ты только представь, у нас будет мальчик, вместе с которым мы будем строить роботов». Он помогал ей подниматься со стула с ее огромным животом и приносил воды, чтобы не допустить обезвоживания.
Однако после рождения Карла все изменилось. Ник быстро разочаровался в их отношениях, когда оказалось, что жена посвящает всю энергию и все внимание малышу. Большинство матерей знает, что новорожденный в семье – это бездонный колодец потребностей, расположенный в центре материнской вселенной. Все остальное вторично, третично или вообще не важно. Кэролайн понимала, что такие перемены не дадутся мужу легко. Его словно лишили трона. Ушли те дни, когда она взъерошивала его волосы, проходя мимо дивана. Теперь она все время была измотанной до предела – и чаще, чем ей самой хотелось это признавать, Ник только мешал, усложняя ее и без того нелегкий материнский труд. Вскоре дошло до того, что любая мелочь могла привести к эпической перепалке.
После рождения ребенка Ник стал заметно больше пить. Он всегда любил вечеринки, но после появления Карла будто с цепи сорвался. Вскоре у него начались проблемы на работе, за которыми последовала череда увольнений. Шли месяцы, и у Кэролайн стало складываться впечатление, что у нее уходит больше времени на избегание конфликтов с Ником, чем на получение радости от общения с ним. Его бесило буквально все. Он отказывался помогать заботиться о Карле, поэтому, когда Кэролайн вышла на работу, пришлось нанять няню на полный день. Он открыто выражал презрение к ней, когда она разговаривала с отцом по телефону; а когда однажды Кэролайн в кои-то веки выкроила время для обеда с подругой, он был просто в ярости.
Несмотря на то что Ник постоянно злился на Кэролайн, отпускать ее он тоже не хотел. Он обижался, когда она проводила время с друзьями и родственниками, а вскоре и вовсе начал ставить ей ультиматумы: «Они или я!» В конце концов Кэролайн решила, что проще всего будет избежать лишних драм, попросту оставаясь дома и вместе смотря телевизор. По крайней мере, так он казался чуточку более счастливым. Она заметила, что стала придумывать разные отговорки для подруг, чтобы объяснить, почему не может к ним присоединиться.
Однажды вечером, когда Карлу было примерно полгода, Кэролайн с Ником готовили ужин на кухне, как вдруг что-то его взбесило. Словно окурок, из-за которого за секунду вспыхивает пожар, незначительный проступок с ее стороны привел к масштабным последствиям. По прошествии лет она даже не могла вспомнить, что тогда сделала, – но зато никогда не забудет Ника, который орал во все горло и крушил двери шкафчиков. Кэролайн затихла. Она знала, что спорить не стоит; когда Ник замолчал, кухня на полминуты погрузилась в звенящую тишину. А потом Карл, сидевший в детском кресле, завыл. Его лицо было красным, как свекла, а из груди вырывались пронзительные крики, способные разорвать на куски сердце любой матери. Все еще не шевелясь, Кэролайн подумала, что никогда не слышала от него такой плач. В тот же миг в кухню вбежала няня, подняла Карла на руки и вынесла в другую комнату.
Кэролайн задумалась, как она, черт побери, угодила в такую ситуацию. Со стороны казалось, что в ее жизни все в порядке. Ее компанию приобрела другая фирма, и она присоединилась к команде руководителей одной из крупнейших компаний Кремниевой долины. Но дома все было просто ужасно. Звук открывающейся двери гаража, оповещающий о прибытии Ника, заставлял ее сердце биться быстрее; а когда она слышала звон ключей, открывающих дверь, она вся сжималась. А ведь Кэролайн была умной женщиной. Она каждый день управляла работой сотен инженеров и ученых. И она знала, что с этой ситуацией тоже можно как-то справиться. Просто пока не поняла как.
