Когда статью опубликовали, люди останавливали меня в коридоре, чтобы сказать, как она им понравилась. Моя мама сказала, что ей звонили друзья и тоже хвалили мою статью. Это было все, что мне нужно. У меня появился новый костюм, и мне было в нем удобно. Я мог бы быть умным. Я мог писать, и как писатель становиться значимым. Так я впервые начал читать книги и продолжил писать. Я услышал, как один лектор процитировал стихотворение, поэтому пошел домой и начал заучивать стихи. За следующие два года я написал более тысячи стихов. У меня появилась мечта написать книгу.
Сегодня, когда люди спрашивают, почему я стал писателем, я стараюсь отвечать честно. Я писатель, потому что когда-то в детстве это показалось мне единственным способом заслужить уважение. Постепенно я действительно полюбил слова и идеи, и сегодня мне нравится растворяться в писательском процессе. Но поначалу меня подпитывала и мотивировала лишь необходимость стать человеком, достойным любви.
В Onsite мы разбились на группы для работы над нашими проблемами. Мы говорили о ложном «я», и меня зацепили слова нашего терапевта. Она сказала, что некоторые животные, чувствуя угрозу, пытаются казаться больше, чем они есть на самом деле. То же самое происходит с людьми: они часто стараются казаться лучше, чем они есть, чтобы привлечь других и защититься от опасностей.
Ее слова точно описывали мое поведение даже во время пребывания в Onsite.
Самым сложным правилом в Onsite для меня был не запрет на компьютеры или мобильные телефоны. Тяжелее всего было не рассказывать, чем мы зарабатываем на жизнь. На инструктаже Билл попросил нас держать свою работу в секрете. Если нам необходимо было рассказать о своей работе, даже во время терапии, мы просто должны были притворяться сантехниками или бухгалтерами.
Если задуматься, это гениальное правило. Большинство из нас носит свою работу как костюм, и в Onsite нам с самого начала не разрешили им пользоваться. Вся моя личность, включая искаженное чувство собственной значимости, основывалась преимущественно на том, что я писал книги.
Было пыткой не рассказывать людям, чем я занимаюсь. Я не осознавал, насколько часто я использовал свою работу как социальный костыль, пока этот «костыль» у меня не отобрали. Кажется, я нашел тысячу способов намекнуть, что считаю свою работу важной. Все время повторял: «Я сантехник, и на своей работе я испытываю большое давление». Я сделал все, чтобы подчеркнуть это, разве что не подмигивал. Не уверен, что в те моменты я производил приятное впечатление. Но в глубине души мне отчаянно хотелось рассказать о том, чем я занимаюсь, потому что я знал, что именно так смогу понравиться людям. Я знал, что люди сочтут меня важным. За неделю я осознал, насколько пристрастился к этой оболочке и насколько я уязвим без своего костюма.
Я спросил Билла, сможем ли мы когда-нибудь рассказать о нашей работе. Он ответил, что сможем – в последний день, прямо перед отъездом. Он понимал, что мы в любом случае захотим этим поделиться, но пытался сохранить чистоту в группе как можно дольше. Он также сказал, что ему становилось грустно, когда люди все-таки рассказывали о своей работе. В течение недели люди максимально сближаются, но как только раскрывается, что одни зарабатывают больше других, или что одни известнее других, все сразу делятся на категории. При этом он отметил, что не богатые отделяются от бедных. Люди, которым казалось, что они мало достигли в жизни, чувствовали себя неуверенно рядом с теми, кто чего-то добился. В идеальном мире Билла люди бы никогда не говорили, чем они занимаются. Он верил, что мы бы стали счастливее, если бы лишились возможности носить костюмы.
Любопытно, что за неделю терапии я начал развивать совершенно новую личность. Настолько сильным было мое желание быть кем-то.
Однажды вечером наша небольшая группа собралась, чтобы вместе расслабиться. К тому времени я искренне полюбил эту группу, и очень хотел, чтобы они тоже меня любили. Я привык чувствовать себя особенным, не таким как все, но никто в группе не думал, что я чем-то лучше остальных. И пусть это было правдой, зависимость от внимания есть зависимость от внимания. Но однажды я поймал удачу за хвост. Как-то вечером, когда мы играли в настольные игры в гостиной, я пошутил, и все засмеялись. Они смеялись так, будто пошутил профессиональный комик. Я вновь почувствовал тот знакомый кайф, который получаю, когда кто-то признает мою значимость. Они признали меня. Я выделялся. Я был особенным.
Так что я пошутил еще раз, потом еще, и все пошло как по маслу. Я удивился, насколько могу быть остроумным, когда мне это необходимо, насколько дерзким, если это поможет мне заполучить смех. Вся группа смеялась до колик в животе. Некоторые требовали, чтобы я признался, не комик ли я в реальной жизни. И я задумался, не упустил ли я свое призвание. Я представил, как после Onsite закончу с делами, а может и вовсе оставлю писательскую карьеру, чтобы стать стендап-комиком. Без шуток, настолько опьяняющим было их признание.
А знаете, кто не считает меня смешным? Бетси. Мне удалось ее рассмешить лишь пять раз за все время нашего знакомства, хотя я очень старался. Я становлюсь для нее смешным, только когда она выпьет. Я блистаю, когда она навеселе. В основном она видит в моем юморе защитный механизм, костюм, с которым ей приходится мириться, чтобы быть в отношениях с парнем, который сидит внутри.
Я как-то услышал, что жена и семья Уилла Феррелла
[3] не считают его смешным. Это показалось мне прекрасным. Я был счастлив за него.
И все же иногда это пугает. Однажды мы с Бетси встретились с одним парнем, который ей раньше нравился, и она постоянно смеялась над его шутками. Казалось, будто в этой игре ему выпали все козыри. Я робел каждый раз, когда она смеялась. Какой-то туповатый скалолаз, который хотел стать тренером по фэнтези-футболу или кем-то вроде того. Ноль остроумия, но он рассмешил ее четыре раза, а мы даже не успели заказать ужин. Это убивало меня.
Но когда мы сели в машину в конце вечера, она прильнула к моему плечу и взяла меня за руку так, что я понял: ей очень нравился этот парень, но любила она меня. Когда мы ехали домой, она не отпускала мою руку и чувствовалось, насколько мы близки. Будто этот вечер прошел прекрасно и шутки другого парня казались смешными только потому, что все это время она была рядом со мной. И я был даже рад, что не развлекал ее. Кто-то этим вечером возвращался в гримерку и переживал по поводу своего выступления. А я просто ехал домой с девушкой.
Я начал спрашивать себя, какой была бы жизнь, если бы я перестал притворяться. Что, если достаточно просто быть собой, чтобы получить столь необходимую мне любовь?
Глава пятая
Три факта об отношениях от… озера
Вернемся в Эшвилл. Мы с Бетси провели отличные выходные. В городе я арендовал кабриолет, мы съездили в поместье Билтмор и покопались в книжном магазине Malaprop. Мы также побывали в новом ресторане Curate, где научили бармена готовить напиток из виски, вермута и апельсинового биттера. Ему так понравилось, что он захотел включить его в осеннее меню. Если окажетесь в Curate, попросите коктейль «Дон и Бетси».
