И все же я не думаю, что мужчины так плохи в близких отношениях, как может показаться на первый взгляд. Просто часто нас заставляют подходить к этому вопросу традиционно женским способом – просят обсуждать отношения и делиться своими чувствами. Мы действительно не хотим этого делать. Даже эту книгу мне трудно писать. Она не такая уж сложная, но я устаю все время говорить о своих чувствах. Каждый раз, когда приходит время браться за текст, у меня в животе возникает какая-то сосущая пустота, как в те моменты, когда кто-то хочет серьезно поговорить по душам. Я делаю это, но неохотно.
Но чем старше я становлюсь, тем спокойней к этому отношусь. Я понимаю, что рискованно делать обобщения по поводу пола, ведь каждый человек уникален. Но я с уверенностью могу сказать, что большинство женщин сближаются с людьми иначе, чем большинство мужчин. Я думаю, что мужчины по-другому относятся к близости, и это нормально.
Прежде чем понять, что мы с Бетси проявляем близость совершенно по-разному, я чувствовал себя плохо, если не хотел что-то обсуждать. Теперь я понимаю, что так устроен и не должен винить себя за это. Я говорю о своих чувствах и не переживаю, если при этом ощущаю себя некомфортно. Я знаю, что многие мужчины испытывают то же самое, когда речь заходит о разговорах по душам. При этом большинство мужчин прекрасно проявляют себя в близких отношениях, в то время как нас убедили в обратном. Уверен, эта путаница нам дорого обходится.
Год назад я работал в правительственной целевой группе, изучая отцовство и здоровые семьи. Когда мы встретились в Вашингтоне, я узнал, что одной из главных причин распада американской семьи стала промышленная революция. Когда мужчины покидали свои дома и фермы, чтобы работать на сборочных конвейерах, их чувство собственной значимости стало зависеть не от благополучия жен и детей, а от эффективности и производительности. Хотя промышленная революция отлично послужила миру, она стала маленькой трагедией в нашей социальной эволюции. Воспитание здоровых детей превратилось в исключительно женскую задачу. Еду уже не выращивали на заднем дворе, ее покупали в магазине на деньги, заработанные на вынужденной разлуке с отцом. Таким образом, за несколько поколений ответственность за близость в семейных отношениях легла на женские плечи.
На мой взгляд, из-за этого несколько поколений мужчин пережило кризис идентичности. Из-за отчаянных попыток отыскать и доказать свою ценность мужчин тянет рассматривать карьеру как путь к маскулинности. К сожалению, дети легко могут стать препятствием на этом пути. Я знаю немало мужчин, которые избирают этот способ подтверждения своей мужской идентичности, но не приходят ни к чему хорошему. Они кажутся одинокими и отчаявшимися. Многие мои знакомые, как и я раньше, стихийно ходят на свидания, перебегают от одной женщины к другой, одновременно встречаясь с тремя-четырьмя. Из страха отвлечься от карьеры они не задумываются о том, чтобы выбрать одну и довериться ей.
Но в последнее время наблюдаются исключения. Может быть, именно мои отношения с Бетси помогли мне их заметить, но это правда. В мире есть хорошие мужчины. В прошлом году я нанял исполнительного коуча по имени Дэниэл Харкави. Моя компания выросла втрое за восемнадцать месяцев, и мне нужна была помощь в управлении ростом. Дэн руководит организацией Building Champions, которая предоставляет коучей людям, пытающимся найти баланс между работой и личной жизнью. Если честно, я нанял его только потому, что хотел снова утроить размер своей компании. Я руководствовался лишь своим эгоизмом, и я знал, что Дэн поможет мне достичь желаемого.
Когда мы с Дэном встретились в третий раз, он пригласил меня в бар с ним и его сыном. Сын только что закончил колледж и пытался пробиться в киноиндустрии. Мы говорили о фильмах, о том, как трудно проникнуть в индустрию, и тут я заметил, что между Дэном и его сыном происходит что-то необыкновенное. Это было что-то вроде воодушевления, но глубже и значительнее, чем похлопывание по спине. Дэн снова и снова напоминал сыну, какой он. Он обращался ко мне и рассказывал о том, каким талантливым был его сын, каким мужественным. Он рассказывал истории о его поездках, приключениях и о навыках, которые он развил. Во время беседы Дэн упомянул и свою жену, насколько она здорова и как она развила свою философию питания еще за десять лет до того, как это вошло в моду. Я понял, что Дэн, нежный и любящий свою семью, подходит к обязанностям отца и мужа тоже как коуч. Я понял, что он делал: он что-то строил. Выстраивал что-то в сердце каждого члена своей семьи. Этот подход заворожил меня. Мне нравится строить.
Во время работы с Дэном меня кое-что удивило – когда пришло время строить мой бизнес, мы начали не с бизнес-плана. Мы начали с жизненного плана. Дэн сказал, что я обречен, если у меня нет здоровых отношений. Он сказал, что под его началом работают тридцать коучей, и они тренировали сотни руководителей, состояние которых составляло миллиарды долларов, и ни один из них не добился бы успеха без здоровых отношений в семье.
– Какой брак ты хочешь с Бетси? – спросил меня Дэн.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Как ты хочешь, чтобы выглядел ваш брак? – повторил он.
Я никогда об этом не думал. Я провел бесчисленные часы, подробно описывая свой бизнес-план, стратегию своего бренда и даже план личной жизни, но никогда не пытался разработать концепцию наших с Бетси отношений. Дэн сказал, что при следующей встрече он хотел бы увидеть краткое описание того, какими я вижу наши с Бетси отношения через пять лет.
Все это напомнило мне один разговор с моим другом Элом Эндрюсом. Эл – консультант, практикующий в Нэшвилле. Однажды мы ехали в машине, и я признался, что на прошлой неделе тусовался с девушкой, с которой мне, похоже, не стоило тусоваться. В ее браке начались проблемы, а я стал слишком много для нее значить. И мне это нравилось. Мне нравилось играть роль мудрого, доброго психолога, но в то же время это казалось неразумным и даже неправильным. Эл кивал, и на его лице не было ни малейшего осуждения. Наконец, когда я закончил свой бессвязный рассказ, он сказал:
– Дон, все отношения телеологичны.
Я спросил, что означает слово телеологичный.
– Это значит, что они к чему-то ведут, – сказал Эл. – У всех отношений есть своя жизнь, и они куда-то движутся, чтобы к чему-то привести. И я хочу спросить тебя, – серьезно сказал Эл, – о том, к чему ведут ваши отношения с этой женщиной?
Мне не пришлось слишком долго думать. Они не вели ни к чему хорошему. Через несколько месяцев я стал бы суррогатным мужем этой замужней женщины, мужчиной, с которым она могла бы поговорить, и как мужчина, я, вероятно, превратил бы это во что-то физическое. Я бы стал известным писателем, втянутым в интрижку с замужней женщиной. Несомненно, к этому все и шло, и однажды я бы признался, что именно этого и хотел. Я немедленно прекратил это. Потом я слышал, что они с мужем работали над своей проблемой и у них неплохо получалось. Я бы, наверное, разрушил их брак, если бы не решил поступить честно.
В колледже у меня был тренер по теннису, который на каждой тренировке поучал нас: если вы двигаетесь по инерции, то вы катитесь по наклонной. То есть, если мы не тренируемся, мы регрессируем. Я думаю, это верно и для отношений. Если мы не поймем, что именно мы строим, какие отношения взращиваем и развиваем, то мы можем начать откатываться назад.
