Удивительно, насколько похожими словами могут описывать эти отношения оба участника. Каждому может казаться, что отвергают именно его, что он каждый день испытывает боль, что он не устраивает своего партнера, который все время раздражен и недоволен. Оба могут сталкиваться с искажениями реальности, оба могут считать, что делают многое для отношений, в то время как другой остается безучастным потребителем. В ссорах оба как будто идут на уступки и делают первый шаг, проводя остальное время в наблюдении за поведением и мимикой партнера в попытках понять и предсказать дальнейшие события.
Оксана видит таким Игоря, который устает на работе и не хочет проводить с ней время. Когда он возвращается – Оксана уже на взводе, поскольку он задержался, или не позвонил ей, или потому, что осталось послевкусие со вчерашней размолвки, и она держится холодно и отстраненно. В этом своем напряжении она внимательно наблюдает за его лицом и интонациями, готовая к резкому ответу в одних ситуациях или к приступу боли в других. Если он к ней тянется – то она агрессивно его отталкивает. Если он ее игнорирует – то она начинает ходить за ним, как собачка, не в силах справиться с ощущением отверженности и провоцируя конфликт, в котором получит свое ощущение близости. Каждое его проявление Оксана, неспособная на простой и легкий контакт, воспринимает многозначно, тяжело. Гора ее непрожитых и неразмещенных чувств требует места и времени, и каждое из них связано со старой травмой отвержения: отец Оксаны тоже не хотел проводить время со своей семьей, и мама, поглощенная отстраненностью мужа, не имела достаточно энергии для заботы о ребенке. Для Оксаны происходящее с Игорем подобно смерти – она не живет в периоды отвержения из-за невыносимой боли, но и в близости с Игорем быть не может, поскольку тогда сваливается в обслуживание мужа без учета собственных желаний и потребностей.
Игорь приходит с работы в ожидании раздражения и отвержения жены, заранее готовый к войне и чувствуя себя неживым, поскольку он тоже не может полноценно проявляться. Как только он заходит домой – то все его настроение улетучивается, радости, если они были в течение дня, забываются, успехи кажутся незначительными. Если он попробует поделиться с Оксаной своим хорошим настроением, то она обидится и разозлится, поскольку с другими людьми у него может происходить что-то хорошее, а с ней только скандалы. Если он будет отстраненным – то она будет ходить за ним и требовать контакта, который в их случае представляет собой выяснение отношений. Если он пойдет к ней с извинениями – то она развернет агрессию, чувствуя себя вправе наказывать его, раз уж он сам тоже считает себя виновным. Он внимательно наблюдает за женой даже из соседней комнаты, вслушиваясь в то, каким тоном она разговаривает по телефону, насколько аккуратно закрывает дверь. Для него, выросшего с матерью-одиночкой, состояние жены – это ось, вокруг которой вертится его жизнь. Он не может просто от этого отстраниться или предложить новое решение проблемы: его гнев и страх затрудняют контакт, делают аффекты Оксаны непереносимыми, так же как его собственные аффекты не выдерживает жена.
Каждый из них живет со злым отвергающим партнером, чувствуя себя при этом маленьким и нуждающимся. У обоих не получается разместить свои потребности так, чтобы это не вызывало боли. Опыт уязвимости рядом с другим и в опыте Игоря, и в опыте Оксаны болезненный, непереносимый, и потому каждый считает, что партнер недостаточно безопасен. Оба нуждаются в жизни и близости, оба искажают реальность другого, приписывая ему неверные мотивы и чувства и выстраивая на этом искажении полную картину отвергающего партнера. Оксана приписывает Игорю безучастность, которая совсем не согласуется с его внимательным настороженным присутствием, а Игорь приписывает Оксане агрессивность, которой та не чувствует в своей глубокой внутренней тоске по мужу.
Постепенно они начинают знакомиться заново. Это становится возможным, когда Игорь обращается к терапии и становится более устойчивым к чувствам жены и более осознанным в том, что касается его проекций. Несколько глубоких разговоров открывают перед супругами настоящий мир другого человека, который имеет мало общего с травматическими фантазиями. Оксана начинает понимать, что муж нуждается в ней, и ее тревога успокаивается. Игорь открывает для себя уязвимость и нежность, которые тянут его к жене. Это долгая, непростая работа, но с каждой проходящей неделей отношения становятся чуточку лучше. Оксана теперь способна пережить задержки мужа на работе. Игорь может вынести ее обиду и даже позаботиться о ней в ее тревогах и страхах. Пара не становится идеальной, но повышение устойчивости обоих и рост осознанности позволяют перевести эти отношения из разряда нарциссических в разряд более здоровых.
Еще один стимул – тревога из-за отсутствия возможности контролировать ситуацию. Аффект тревоги становится неуправляемым тогда, когда в детском опыте тревога не находила объяснений и утешений. Мир для ребенка незнаком – и если познание этого мира не сопровождается разъяснениями взрослого, который готов успокоить и познакомить с миром таким образом, что мир становится выносим, то у ребенка развивается тревога. В детстве эта тревога проявляется плохими снами, трудностями с засыпанием, энурезом и другими заболеваниями, сложностями социальной адаптации и школьными проблемами.
Тревога может занимать много места, даже если она не осознается, и требовать большого количества энергии, которого для нормального развития уже не хватает.
Ситуация осложняется, если между родителями тоже есть тревога и они с ней не справляются. Так бывает, когда в отношениях есть серьезные проблемы: зависимости, измены, финансовые трудности или невозможность пары по-взрослому наладить отношения с собственными родителями. Ребенок, который видит встревоженного взрослого, теряет ощущение безопасности и начинает прибегать к магическому мышлению, для того чтобы эту тревогу взять на себя и тем самым снизить. Дети, заботящиеся о психологически «маленьких родителях», получают травму и гипертрофированную потребность в контроле, которую будут потом разворачивать в партнерских отношениях.
Тот, кто рос с «маленькими родителями», считает себя взрослым, а партнера – маленьким и не способным о себе позаботиться. Тяжелая тревога рождает контроль, который, по сути, имеет функцию сохранить жизнь и здоровье любимого человека, поскольку сам он этого сделать не сможет. Неверие в силы другого человека создает систему прямых указаний или косвенных маневров, с помощью которых жертва получает информацию и власть, а также заботится о другом. Сохранность партнера для жертвы означает сохранность самой себя.
Кристина мучается такими тяжелыми приступами тревоги. Эта тревога возникает тогда, когда в отношениях что-то идет не так и слияние, которое она строит с партнером, по какой-то причине нарушается. Это может быть командировка или отлучка, может быть ссора и дистанцирования, после которых она не выдерживает, а могут быть потребности партнера, которые она не способна удовлетворить и которые предполагают участие других людей, кроме нее, и другие места, кроме дома.
Кристина считает эти потребности источником всех бед в отношениях. Ее партнер, Олег, не так давно захотел вернуться к игре на гитаре, которой увлекался в юности, и Кристине это трудно принять. Ей кажется, что это увлечение угрожает их близости: в родительской семье Кристины считалось, что если бы не папины друзья и не папина рыбалка, то все у них было бы отлично. Мама Кристины не могла демонстрировать злость на мужа прямо, поскольку это ставило бы их брак под угрозу, и потому злилась на его окружение. Обе дочери в этой семье получили послания, согласно которым мужчина – это слабый и внушаемый человек, которого нужно ограждать от соблазнов. Кристина чувствует себя хорошо только тогда, когда доверяет контексту – доверять самому мужчине у нее не получается. Как будто если он дома или с проверенными друзьями – то все в порядке, а если он на концерте с женщинами – то он обязательно будет напиваться и ей изменять.
