– Все равно обратился бы, ты забываешь про Этьена!
– Но если бы у меня были дети, я никогда в жизни не стал бы продавать шале, – скорее выкупил бы у тебя твою половину.
Люк глотнул шампанского и покачал головой.
– Все это одни гипотезы, одни иллюзии. Историю не переделаешь. Лучше скажи, каковы твои сегодняшние планы?
– Не знаю. Я безнадежно влюблен и смертельно разочарован.
– Ничего, ты у нас стойкий, оправишься.
Виржил печально скривился и залпом осушил бокал.
– Конечно, оправлюсь, – сказал он, скорбно вздохнув. – Но я так надеялся на счастье, строил такие потрясающие планы. Мне казалось, что я встретил ту самую – единственную, настоящую, вот как ты – Клеманс. Такое озарение случается не каждый день! Чувствовать, как при виде женщины сердце готово выскочить из груди, смущаться, таять даже от ее мимолетной улыбки – вот истинное блаженство! И вдруг лишиться всего этого…
Он не договорил, глядя куда-то в пустоту. Но через несколько мгновений снова посмотрел на Люка.
– Ну а все-таки – что будет с нами, старина?
– Мы с Клеманс твердо решили не бросать шале. Слишком оно нам дорого!
– Несмотря на Этьена?
– Похоже, он действительно убрался отсюда. Жандармы считают, что он поселился в Эльзасе.
– Ого! Не близкий край!
– Что ж, тем лучше.
– Думаешь, он там и останется?
– Клеманс в этом уверена. У меня-то еще остались сомнения, но что делать, буду жить с ними. Если информация подтвердится, труднее всех придется тебе.
– Почему это?
– Потому что ты, кажется, считаешь, что теперь наше совместное проживание дало крен.
– А разве это не так? Когда мы жили двумя парами, в доме царило равновесие.
– Но его можно восстановить, если Хлоя…
– Боюсь, это уже не актуально.
– Может быть, но ты же не собираешься коротать свой век в одиночестве! Я так думаю, это ненадолго. Вот оправишься от шока и начнешь интересоваться другими женщинами.
– Возможно…
– Наверняка.
Виржил протянул пустой бокал Люку, который наполнил его до середины со словами:
– Если я тебя правильно понял, мы, вероятно, так упорно хотели жить вместе, потому что не вполне повзрослели. Все еще воображали себя беззаботными школярами и приятелями…
– Мы с тобой не приятели, – возразил Виржил. – Ты мой самый близкий друг, почти брат. А я – крестный отец двух твоих дочерей. И еще мы оба – взрослые мужчины, которые постепенно стареют, к тому же у нас полно всяких обязанностей.
– Согласен. Так вот, я еще раз тебя спрашиваю: как нам поступить? Когда я решил уехать из шале, ты сказал, что уважаешь мой выбор. И если ты теперь захочешь его покинуть, я приму это точно так же.
Несколько мгновений Виржил молча смотрел на Люка. А когда заговорил, его голос звучал непривычно серьезно:
– Я считаю, что нам придется рассмотреть – не торопясь, чтобы поступить как можно разумнее, – возможность перемен в нашем образе жизни. Определить, каждому со своей стороны, но одновременно, какое жилье будет лучше всего соответствовать твоим и моим жизненным планам, с условием, что мы поселимся недалеко друг от друга. Думаю, что это вполне реально. Конечно, никакой срочности теперь нет, но заняться этим нужно не откладывая. Потому что, если мне все-таки удастся создать семью, мы рискуем столкнуться с проблемами. Так разве не лучше заранее все предусмотреть, чтобы избежать их?
– Но у нас же никогда не было проблем!
– Слишком много нерешенных вопросов, Люк. Кто станет женщиной моей жизни? Где гарантия, что Клеманс и эта потенциальная незнакомка будут ладить между собой, живя под одной крышей? В понимании Клеманс, жена – это хозяйка дома, а такое звание ни с кем не делится. Филиппине это было безразлично, тем более что она поселилась в шале много позже нас, но с другой все может обернуться совсем иначе. Так давай не будем рисковать и ссориться по пустякам.
Люк побледнел, – казалось, его внезапно одолела тревога. Но Виржил успокоил его сердечной улыбкой и продолжил:
– Я знаю, как вы оба относитесь к этому шале. Тем не менее оно является совместным владением. Давай рассмотрим эту ситуацию под другим углом. Если вы захотите оставить что-нибудь в наследство своим дочерям, то разве не самое лучшее – вложиться в такую собственность?
– Ну до чего же ты рассудителен! – с горькой иронией бросил Люк.
– Я просто забочусь о тебе. О вас обоих. А вернее, о вас четверых. И не хочу, чтобы наши отношения омрачила какая-то тень, какая-то неловкость, какая-то двусмысленность.
Люк встал с краешка стола и начал мерить шагами тесную комнатку.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, но прежде всего тебе следовало бы объяснить это Клеманс.
– Почему именно мне?
– Потому что это твои аргументы.
– А Клеманс – твоя жена. Вспомни: она не хотела в одиночку нести ответственность за это дело – продажу шале, которая казалась неизбежной из-за нее и ее прошлого, и поэтому сейчас прислушается к другой версии.
Люк стоял с замкнутым лицом, никак не реагируя, и Виржил счел нужным разъяснить ему свою мысль.
– Вот послушай! Когда мы ужинаем втроем, у меня иногда возникает ощущение, что я лишний. Клеманс угадывает мои мысли и прилагает все усилия к тому, чтобы я чувствовал себя хорошо. Но это же ненормально.
– Ну… честно говоря, в твоих словах есть доля истины… – ответил Люк и, прекратив хождение из угла в угол, привалился к ближайшей стене. Он долго молчал, потом промолвил с натянутой улыбкой: – Признайся, Виржил: может, ты затеял весь этот разговор только по одной причине – чтобы иметь возможность вернуться к Хлое?
– Не беспокойся, у меня еще осталось достаточно самолюбия, чтобы никогда больше не переступать порог ее агентства. Впрочем, она и не примет нас всерьез, мы слишком долго морочили ей голову нашей проблемой с шале. С этим мы обратимся к другим риелторам.
Люк вернулся к столу, вылил остатки шампанского в свой бокал и выпил его маленькими глотками. Друзья обменялись долгими взглядами; ни один из них не хотел нарушать размышления другого.
– Ну что, пойдем обедать? – предложил наконец Виржил.
Как всегда после долгого спора, они так или иначе приходили к согласию. Самое главное заключалось не в том, чтобы сохранить шале, – важнее было сохранить двадцатилетнюю дружбу и взаимное доверие.
– Где ты хочешь пообедать? Только учти, что я должен сюда вернуться самое позднее в половине третьего.
– Выбирай сам, ведь это ты меня приглашаешь! Только не в какую-нибудь забегаловку, не скупись – напоминаю, что ты мне обещал настоящий пир холостяков.
