Войдя на кухню, она с удивлением обнаружила там другого человека. У рабочей поверхности в полном одиночестве стояла тетя Бинназ, сомкнув пальцы на рукоятке длинного зубчатого ножа, от лезвия которого отражался дневной солнечный свет. Лейла опасалась, что тетя порежется. А ей нужно было теперь соблюдать осторожность, поскольку она объявила, что снова ждет ребенка. Никто об этом не говорил, опасаясь назара – дурного глаза. Основываясь на прежнем опыте, Лейла предполагала, что в ближайшие месяцы тетина беременность станет более явной и окружающие ее взрослые будут делать вид, что растущий животик – результат чрезмерного аппетита или просто вздутие. Пока именно так и происходило каждый раз – чем больше полнела тетя, тем реже ее замечали. Словно она выцветала и блекла на глазах, как фотография, которую кто-то оставил на асфальте под злополучным солнцем.
Лейла сделала робкий шаг вперед и остановилась понаблюдать.
Тетя склонилась над чем-то похожим на пучок салата и, видимо, даже не замечала ее. Тетя пристально смотрела на газету, лежавшую на рабочей поверхности, и ее пронзительные глаза прямо-таки горели на фоне бледной кожи. Вздохнув, она схватила в руку зеленый салат и принялась ритмично шинковать его на разделочной доске, нож начал двигаться так быстро, что превратился в расплывчатое пятно.
– Тетя?
Ее рука замерла.
– Мм?
– На что ты смотришь?
– На солдат. Я слышала, они возвращаются.
Она указала на фотографию в газете, и на миг обе они замерли, глядя на заголовок под иллюстрацией, пытаясь что-то разобрать в черных точках и завитках, которые выстроились в ряд, словно батальон пехотинцев.
– О, значит, твой брат скоро вернется домой.
У тети был брат, оказавшийся среди пяти тысяч пехотинцев, которых отправили в Корею. Они помогали американцам – поддерживали хороших корейцев в борьбе с плохими корейцами. Если иметь в виду, что турецкие солдаты не говорят ни по-английски, ни по-корейски, а американские солдаты тоже не имеют понятия ни о каком другом языке, кроме своего собственного, то как им вообще удается общаться, удивлялась девочка. Все эти люди с ружьями и пистолетами – как они понимают друг друга, если не могут общаться? Однако в тот момент задавать такой вопрос не стоило. Вместо этого Лейла расплылась в широкой улыбке.
– Наверное, ты очень рада?
– С чего бы это? – Тетино лицо помрачнело. – Кто знает, когда я смогу его увидеть – и смогу ли? Прошло так много времени. Родители, братья и сестры… я их давно не видела. У них нет денег на поездки. Да и я не смогу к ним съездить. А я так скучаю по родным.
Лейла понятия не имела, что ответить. Девочка всегда предполагала, что родными тети были как раз таки они. Будучи покладистым ребенком, Лейла решила, что лучше сменить тему.
– Ты готовишь для гостей?
Произнося эти слова, Лейла пристально рассматривала горку порубленного салата на разделочной доске. Среди обрывков зеленого она заметила то, что заставило ее ахнуть: розовые земляные черви, некоторые разрезаны на две части, а прочие все еще извиваются.
– Бе-е-е! Что это?
– Это малышам. Они их обожают.
– Малышам? – У Лейлы внутри все опустилось.
Все это время мама была права: тетя больна на голову. Глаза ребенка скользнули вниз, к полу. Она заметила, что на тете нет обуви, что ее пятки потрескались и загрубели, словно, чтобы добраться сюда, ей пришлось идти несколько миль. Лейла призадумалась: может, тетя бродит во сне – каждую ночь уходит в шуршащую тьму, а под утро торопится домой и ее дыхание клубами вырывается в прохладный воздух? Может быть, она прокрадывается через садовую калитку, взбирается вверх по водосточной трубе, перепрыгивает через перила балкона и проскальзывает в свою спальню – и все это время ее глаза закрыты? А вдруг однажды она возьмет и не найдет дорогу домой?
Если бы у тети была привычка бродить по улицам во сне, баба́ знал бы об этом. Жаль, что Лейла не может у него спросить. Наверняка это одна из тем, которые нельзя затрагивать. Ребенка мучил вопрос: почему, если они с мамой спят в одной комнате, тетя с папой живут в другой, наверху? Когда она спрашивала, почему так, мама поясняла, что тетя боится оставаться одна, потому что во сне сражается со своими демонами.
– Ты хочешь съесть их? – спросила Лейла. – После них тебе будет плохо.
– Я? Нет! Это для малышей, я же сказала. – Взгляд, которым наградила ее Бинназ, был столь же неожиданным, сколь неожиданно приземление божьей коровки тебе на палец. И столь же нежным. – Разве ты не видела их? Там, на крыше. Я думала, что ты постоянно ходишь туда.
Лейла с удивлением приподняла брови. Она даже и не подозревала, что тетя посещает ее тайное место. Но несмотря на это, беспокоиться не стала. В тете было нечто призрачное: она не обладала вещами, а просто проплывала сквозь них. Так или иначе, девочка была уверена, что на крыше нет никаких малышей.
– Ты мне не веришь? Считаешь меня сумасшедшей. Все считают меня сумасшедшей.
В голосе женщины было столько обиды, такая печаль заполонила ее глаза, что Лейла остолбенела. Устыдившись своих мыслей, она решила загладить вину:
– Это неправда. Я всегда верила тебе!
– Ты уверена? Верить кому-то – это очень серьезно. Если так, ты должна поддерживать этого человека, несмотря ни на что. Даже если другие говорят о нем плохое. Ты способна на такое?
Девочка кивнула, с удовольствием принимая вызов.
Тетя радостно улыбнулась:
– Тогда я расскажу тебе тайну, большую. Обещаешь никому не рассказывать?
– Обещаю! – тут же выпалила Лейла.
– Сюзан тебе не мать. – (Глаза у Лейлы округлились.) – Хочешь узнать, кто твоя настоящая мать? – (Молчание.) – Это я тебя родила. День был холодный, однако на улице один человек продавал сладкие абрикосы. Странно, да? Если узнают, что я рассказала тебе об этом, сразу отошлют меня назад в деревню, а может, запрут в сумасшедшем доме, и мы никогда больше не увидим друг друга. Понимаешь?
Девочка кивнула, лицо ее словно замерло.
– Хорошо. Значит, держи язык за зубами.
Тетя вернулась к работе, что-то напевая себе под нос. Пузырение в котле, болтовня женщин в гостиной, стук чайных ложек в бокалах… казалось, даже блеявший в саду баран стремился влиться в этот хор, выводя собственную мелодию.
– У меня идея, – вдруг произнесла тетя Бинназ. – Когда у нас тут в следующий раз будут гости, давай положим им в воск червей. Представь, как все эти женщины побегут прочь из дома – полуголые и с червями, приклеенными к ногам!
Тетя так сильно смеялась, что в глазах у нее стояли слезы. Ее качнуло назад, она споткнулась о корзину и перевернула ее, отчего лежавшие внутри картофелины покатились по полу влево и вправо.
Сама того не желая, Лейла расплылась в улыбке. Она попыталась расслабиться. Наверняка все это шутка. А что же еще? Никто в их семье не воспринимал тетю всерьез, так почему она должна это делать? Высказывания тети имели не больше веса, чем вздохи бабочки или капли росы на прохладной траве.
