Хотя Джонатан отличался неустойчивым поведением с признаками СДВГ и слабовыраженного аутизма, Альберта никогда не сомневалась, что у нее растет золотой, гениальный, творческий ребенок. Где-то вычитав про детей-индиго, она сразу поняла, что Джонатан – один из них.
Альберта навсегда запомнила, как однажды они с сыном сидели в машине: семилетний Джонатан на заднем сиденье в своих джинсах, голубом свитере и любимых кроссовках, а она сидела спереди и подробно описывала в своем дневнике только что состоявшийся разговор со школьным психологом. Вдруг Джонатан заговорил сам с собой. «Никто меня не понимает, – сказал он. – Мне нужно еще немного времени, чтобы приспособиться к этому миру».
Когда Джонатан уже был подростком, Альберта нашла специалиста функциональной медицины, который смог добиться кое-каких результатов в работе с ее сыном. Доктор Дюваль сказал, что СДВГ и пограничное аутистическое поведение Джонатана были вызваны дисбактериозом, иначе говоря, переизбытком бесполезных бактерий и дефицитом полезных. Доктор был уверен, что в какой-то степени причина проблемы кроется и в мучных продуктах, поэтому порекомендовал полностью исключить из рациона пшеницу, рожь, овес, ячмень и так далее. Он также счел, что будет лучше, если Джонатан откажется от сахара-рафинада и молочных продуктов, например, молока, сыра и масла. Доктор посоветовал налечь на зелень – белокочанную капусту, а также другие овощи, орехи, семена, есть побольше мяса, рыбы и курицы. По его собственным словам, у Джонатана была «нездоровая кишечная флора», и поэтому он назначил современные пробиотики, а также поддерживающие биологически активные добавки для иммунитета.
Джонатан был редким ребенком – его не нужно было упрашивать дважды, когда речь шла о еде. Хотя Альберта слышала от других мам, что многие дети наотрез отказываются изменять своим привычкам в еде, Джонатан ничего не имел против запрета на мучное и разрешения на зелень, в том числе на капусту, орехи, семена и другие продукты, которые, по словам доктора, улучшали функцию головного мозга.
Очень скоро внимательность и коммуникативные навыки Джонатана до такой степени улучшились, что он смог перейти из начальной школы в среднюю, а потом из средней школы в университет. В разное время Альберта занималась с ним дома, а позже нанимала тьюторов. И то и другое было очень важно для получения мальчиком образования.
Достигнув восемнадцати лет, Джонатан продолжал безуспешную борьбу со своими симптомами. Альберта помогала ему поступать в университет, и мать с сыном беспокоились (хотя Джонатан никогда не подавал виду), как он будет учиться вдали от дома, без постоянной поддержки матери. Если бы он смог обойтись без назначенных амфетаминов и прочих стимуляторов, это было бы чудом.
Последние восемнадцать лет дались Альберте нелегко. И все-таки она не променяла бы ни на что ни одной минуты этого времени. Всякий раз, отчаиваясь, она вспоминала семилетнего мальчика на заднем сиденье, который надеялся, что мир поймет его. И вот на одном из родительских собраний Альберта разговорилась с матерью ребенка с такими же симптомами, та дала ей мой номер, и мы договорились о встрече.
Когда я в первый раз разговаривал с Альбертой, Джонатан не брал трубку, но все же я смог провести экстрасенсорную диагностику. Я сказал матери, что хорошо вижу корень зла: тяжелые металлы и главным образом ртуть. Благодаря специалистам функциональной медицины и другим лечащим врачам состояние Джонатана улучшилось только на 40 процентов. Улучшение достигло этой стадии и остановилось, потому что врачи упустили из виду самое важное звено – токсичные тяжелые металлы.
В срединном канале между двумя полушариями головного мозга Джонатана скопилось много ртути (ученым только предстоит сделать это открытие 20–30 лет спустя). Поскольку Джонатану уже было восемнадцать, сближающиеся полушария начали перекрывать канал, но там еще оставалось достаточно места, чтобы можно было достичь радикального улучшения здоровья.
Альберта выразила удовлетворение, что позвонила мне вовремя, но она ужасно боялась, что сталось бы с Джонатаном, позвони она годом позже. Я заверил ее, что даже если Джонатан был бы старше, мы все равно провели бы успешный детокс.
Поскольку, попадая в кровоток, жиры становятся поперек пути драгоценной глюкозы, которая так нужна нашему мозгу, мы снизили потребление жиров, которые в рационе Джонатана имели форму животных белков. Продолжавшееся все эти годы загрязнение тяжелыми металлами означало, что мозгу Джонатана нужен объем глюкозы, двукратно превышающий тот, который он получал ранее. Альберта сказала, что Джонатан всегда любил сладкое, и ей часто казалось, что оно помогает ее ребенку сосредоточиться. В действительности эффект длился считанные минуты, а потом сахара отправляли организм в своего рода нокаут.
Я согласился с ее наблюдениями и подтвердил, что рафинированные сахара проблему не решат. В чем-то доктор Дюваль был прав – молочное и мучное приносило Джонатану только вред. Он крайне нуждался в правильной пище для мозга: в ягодах дикой черники, яблоках, финиках, винограде, а также любых других фруктах, которые нравились ему больше других. К тому же большое значение имели зелень и овощи, например капуста.
В качестве пищевой добавки мы выбрали большие дозы смеси из спирулины и кокосовой воды (дополнительная глюкоза и усиление вкусовых ощущений) и ввели две порции кинзы ежедневно.
«Это будет революция! – воскликнула Альберта. – Все эти годы нашему ребенку запрещалось есть фрукты».
«Капуста и белок как решение всех проблем – это отличный тренд, – сказал я. – Может быть, это покажется удивительным, но польза от белокочанной капусты хорошо дополняет благотворное воздействие фруктовой диеты. Мы должны опасаться жиров, которые прячутся в белках животного происхождения. Это новая диета с низким содержанием жиров, где богатая антиоксидантами фруктоза сочетается со спирулиной и кинзой, которая выводит тяжелые металлы. Жизнь Джонатана изменится».
Я как в воду глядел. После трехнедельного соблюдения диеты Альберта оставила сообщение моей ассистентке. Впервые за все время у нее состоялся живой, содержательный разговор с сыном. Не монолог, а диалог. Он не огрызался, не перебивал, не выбегал из комнаты. Нет, он слушал и отвечал, поддерживая разговор как здравомыслящий и взрослый человек. Она сказала, что чувствует буквально кожей, как день за днем тяжелые металлы покидают организм сына.
«У меня просто челюсть упала, – говорила она моей ассистентке, утирая слезы. – Вы знаете, я наблюдаю за симптомами и лечением Джонатана и почти исписала последний дневник. Надеюсь, мне не придется покупать новый».
Джонатан тоже обратил внимание на разницу. В течение первого месяца он смог сдать вступительные экзамены и обошелся при этом без кофеинового марафона. Он подал документы в лучший университет страны, поступил и тут же подружился с соседом по комнате над присланным Альбертой семикилограммовым ящиком с финиками (так по-матерински).
Теперь мать каждую неделю посылала ему продукты из фреш-супермаркета. Джонатан был счастлив – он и его сосед питались фруктами каждый день. После диеты с глюкозой Джонатан позабыл, что такое проблемы с учебой, и даже выступил в нескольких спортивных секциях, куда записался с самого начала. После зимнего семестра его фотография висела на доске отличников.
