Фэйт погрузилась в зловещую магию мести, используя недоброжелательство и злобу, чтобы добиться желаемого. И магия очень быстро изменила ее. Когда Фэйт нашла птенца ласточки и подняла его с земли, в ее руках он обратился в пепел. Она стряхнула его, содрогнувшись от страха перед тем, что теперь носила в себе. Но сделанного не воротишь: она выбрала свой путь. В своей практике Фэйт использовала дикую пурпурную орхидею с двумя клубнями – один для белой магии, другой для черной. Это растение может исцелять и ранить. В пьесе драматурга, который преклонялся перед автором «Книги ворона», оно называется «пальцы мертвого человека». Около ручья Минетта росли старые деревья с дуплами в стволах – дверями в иной мир, где слова произносятся наоборот, а вращение происходит ведьминским способом, против часовой стрелки. Фэйт часто собирала там ежевику, издавна используемую от укусов змей и для проклятий. «Книга ворона» научила ее магии переноса, когда печаль, болезнь или несчастье передаются от человека на другой объект или живое существо. В ее комнате в особой шкатулке хранились маленькие стеклянные бутылочки, наполненные ненавистью, лихорадкой, яростью и горем, которые ночью мерцали зеленоватым светом, словно звезды, упавшие с небес.
Со временем Фэйт научилась менять цвет распустившегося цветка на черный, останавливать сердцебиение птицы, приводить мужчин в такое замешательство, что они забывали, как их зовут, и теряли дар речи. Любовь стала теперь для нее обычным делом, глупой территорией недисциплинированных людей. Она знала: для того чтобы избавиться от привязанности, нужны черная краска, кровь, сломанное крыло птицы, булавки и тонкая свинцовая пластина, которую следует брать в перчатках и обращаться с осторожностью. Однажды ночью Фэйт порезала руку и дала крови стечь на землю. В этом месте вырос стебель с одной красной розой, обладавшей магическими свойствами: каждый день цветок становился темнее, пока однажды утром лепестки и стебель не почернели, а шипы были такие острые, что даже пчелы к ней не приближались.
Фэйт выписала умения, которыми овладела, на полосках бумаги, чтобы понять, какое из них подойдет ей наилучшим образом. Невидимость. Видение. Целительница. Любовная магия. Месть. Желая знать свое будущее, она оставила эти бумажные полоски на ночь плавать в тазу с водой. Утром одна из свернутых бумажек раскрылась. Когда она протянула руку, чтобы узнать свою судьбу, сердце громко стучало.
Ее место на земле было определено. Она знала, что так будет, еще до того, как прочитала плавающее в воде слово. Оно уже было в ее сердце, а черная роза в саду выросла с нее ростом.
Месть была именно тем, чего она желала.
III.
На Манхэттене процветала магия: большинство ньюйоркцев смотрело сквозь пальцы на необычное, шла речь о волшебстве или нет. В городе существовала свобода духа, немыслимая в прочих колониях, возможно, из-за голландских корней поселения. Уважаемый амстердамский священник Бальтазар Беккер опубликовал свой труд «Зачарованный мир», где утверждал, что кальвинисты ошибочно считают, будто сатана ходит среди людей. Дьявол – не более чем символ зла, которое пребывает внутри человечества, а вера в колдовство – предрассудок невежд. Губернатор Питер Стейвесант заявлял, что поиски ведьм – нелепая бессмыслица. Он хорошо в этом разбирался: в Хартфорде, в разгар охоты на ведьм 1660-х годов, сестру его жены Джудит Варлет обвинили в колдовстве, и, чтобы избежать тюрьмы, той пришлось бежать из Коннектикута под покровом ночи. Это происшествие, едва не закончившееся трагедией, близко коснулось губернатора и заставило призадуматься, когда речь зашла об обвинениях в связях с нечистой силой. Он был человеком здравомыслящим и, когда поднимался вопрос о подобных арестах, требовал доказательств. Губернатор утверждал, что существование сатаны – дурацкая выдумка, и настаивал на том, чтобы ведьмам не выносили смертные приговоры, какими тяжкими ни были бы обвинения.
Множество жителей Массачусетса арестовали и бросили в тюрьмы по нелепым обвинениям: будто они состоят в союзе с дьяволом и способны причинять вред на большом расстоянии. Несмотря на то что несчастные не присутствовали в телесном обличье рядом с местом, где происходили несчастья, их обвиняли в уничтожении урожая, болезнях детей и даже в том, что некогда верные мужья воспылали похотью к чужим женам. Серьезные люди, такие как Коттон Матер, сын знаменитого Инкриса Матера, президента Гарварда, полагали, что потустороннее зло таится даже в таких заурядных личностях, как старухи, торговки рыбой и дети, что оно исходит из их ртов, что темный мир вторгается в повседневную жизнь и граница, разделяющая два мира, полностью стерлась.
Коттон Матер работал над «Чудесами невидимого мира», трактатом, где утверждалось, что сатана замыслил уничтожить Колонию Массачусетского залива с помощью ведьм. Этот человек был убежден, что черная магия растет в лесах и на пастбищах в виде кроваво-черной травы. Судьи продолжали руководствоваться зрительными свидетельствами, которые зачастую носили сверхъестественный характер и существовали скорее в воображении, чем в реальности, поэтому их было невозможно опровергнуть. Колонию охватило настоящее безумие: каждый день арестовывали все новых и новых женщин, состоятельных и бедных, тех, кто вышел замуж за дурных людей, и незамужних или просто тех, кто чем-то рассердил соседа. Первыми свидетельницами обвинения были молоденькие девушки, включая дочь и племянницу преподобного Сэмюэла Пэриса и их рабыню Титубу, которой ничего не оставалось, как согласиться правильно отвечать на допросе. Мания как лихорадка распространялась среди девушек и молоденьких женщин, которые клялись, что стали свидетельницами сатанинских действий. Следы укусов, синяки, коровы, молоко которых было окрашено кровью, звезды, взорвавшиеся в небе, черная лошадь, увиденная из окна, отметина в форме луны, звезды или серпа на лице женщины – все могло быть сочтено доказательством. При неудачном стечении обстоятельств некоторые обвинительницы вскоре сами оказывались заподозренными в колдовстве. Многие поселенцы городка Салем прибыли в Америку из графства Эссекс в Англии, с родины Мэтью Хопкинса, главаря охотников на ведьм, отправившего на смерть не меньше сотни женщин, которых подвергли гонениям просто за то, что они были бесправны.
В Нью-Йорке из-за этого никого не арестовывали. Два судебных процесса состоялись несколькими десятилетиями раньше – один в округе Квинс, другой в городке Сетаукет на Лонг-Айленде, в оба дела были вовлечены люди из Массачусетса, но никто не был признан виновным. И все же магия процветала – магия практическая, которая исцеляла, помогая как тем, кто желал любви, так и тем, кому с ней не повезло. Обычные люди получали свои гороскопы в письменном виде, посещая предсказателей на Миллер-стрит, известной после весенних ливней также как Грязевой проспект. Магические предметы продавались на многих рынках, часто из-под прилавка или в задней комнате, порой их просто прикрывали тканью. Многие не доверяли докторам, зачастую не получившим надлежащего образования, у которых пациенты чаще умирали, чем выздоравливали, и которые использовали бесполезные снадобья: селитру, растворы из измельченных в порошок и очищенных человеческих костей как средство от всех болезней, фальшивое лекарство под названием черепной мох, который будто бы выращивают на могилах людей, повешенных за тяжкие преступления, а потом кладут в ноздри пациентов, чтобы остановить кровотечение или прекратить обмороки, вызванные усталостью.
