В апреле она принялась считать дни: скоро она официально станет резидентом штата и сможет получить пособие. Ей больше и в голову не приходило отказаться от правительственной помощи.
В назначенный день она проснулась рано, приготовила детям оладьи на воде, налила каждому по полстакана разбавленного яблочного сока, который квартами продавали в магазине компании.
Заспанные дети оделись и побрели в туалет, к которому уже выстроилась очередь.
Когда они вернулись, Элса дала каждому по две оладьи с ложкой драгоценного джема. Дети пристроились рядышком на кровати.
– Тебе нужно поесть, мама, – сказала Лореда.
У Элсы сжалось сердце от взгляда на дочь: четырнадцать лет, очень худое лицо, выступающие скулы. Клетчатое платье висит на тоненьком теле, ключицы выпирают.
Ей бы сейчас на танцы ходить, впервые влюбиться…
– Мама? – окликнула ее Лореда.
– Ох, извини.
– У тебя что, голова кружится?
– Нет. Совсем нет. Просто задумалась.
Энт засмеялся:
– Ни к чему тебе думать, ма. Ты сама знаешь.
Энт встал. Ему только исполнилось девять – мосластые локти и коленки слишком массивные для тонких, точно палки, рук и ног. За последние несколько месяцев он нашел друзей и снова начал вести себя как обычный мальчишка: отказывался стричься, избегал материнских нежностей и звал ее «ма».
– Угадайте, какой сегодня день, – сказала Элса.
– Какой? – спросила Лореда, не поднимая головы.
– Мы получим пособие, – обьявила Элса. – Настоящие деньги. Я смогу начать выплачивать наш долг.
– Ну конечно. – Лореда опустила тарелку в ведро с мыльной водой.
– Мы зарегистрировались в штате год назад. Теперь мы можем получить пособие как резиденты.
Лореда посмотрела на нее:
– Они найдут способ забрать его.
– Пошли, оптимистичная моя, – ответила Элса, подавая Энту пальто.
Сама она надевать пальто не стала. Влезла в галоши и накинула на плечи одеяло.
Они вышли в оживленный лагерь-городок. Опасность заморозков уже миновала, и все мужчины работали в полях. Тракторы без остановки подготавливали почву, вспахивали.
– Напоминает о дедушке, – сказала Лореда.
Они остановились, прислушались к гулу моторов. В воздухе висел запах свежевскопанной земли.
– И правда, – ответила Элса, ощутив острую тоску по дому.
Втроем дошли до школьных шатров.
– Пока, ма. Удачи тебе с пособием, – сказал Энт и убежал.
Лореда молча скрылась в своем шатре.
Элса минуту постояла, прислушиваясь к детским голосам и смеху, к словам учителей, велевшим садиться. Если закрыть глаза – а она так и сделала, на одно мгновение, – можно представить себе совсем другой мир.
Со вздохом она повернула назад. Сотни ног превратили тропинки между палатками и домиками в глубокие колеи. Элса заняла очередь в туалет.
В это время дня людей в лагере было уже немного и ждать надо было не больше двадцати минут. Ей хотелось принять душ, но кабинок только две, а это означало час ожидания или больше. Она вернулась в домик, вымыла тарелки, сложила их в ящик из-под яблок, который служил им шкафчиком. За месяцы жизни в лагерях они научились выуживать из мусора полезные штуковины.
Элса заправила постели, надела пальто и вышла.
В городе длинная лента из подавленных мужчин и женщин извивалась у Центра социальной помощи. Большинство неотрывно смотрели на свои сцепленные руки. Народ со Среднего Запада, или техасцы, или южане. Гордые люди, не привыкшие жить на пособие.
Элса встала в конец очереди. Люди быстро выстроились и за ней, казалось, они стягиваются со всех концов города.
– Все в порядке, мэм?
Она встряхнулась, заставила себя улыбнуться.
– Наверное, забыла поесть. Все в порядке. Спасибо.
Тощий молодой человек перед ней, видимо, купил свой комбинезон, когда весил фунтов на пятьдесят больше. Щетина придавала его лицу угрюмость, но глаза были добрые.
– Все мы об этом забываем, – улыбнулся он. – Я с четверга не ел. А сегодня какой день?
– Понедельник.
Он пожал плечами:
– Дети, знаете ли.
– Знаю.
– Вы уже раньше получали пособие?
Она покачала головой:
– До сегодняшнего дня я не имела на это права.
– Не имели права?
– Нужно прожить в штате год, чтобы получить пособие.
– Год?! За это время нас, может, уже и в живых не будет.
Он вздохнул, вышел из очереди и зашагал прочь.
– Постойте! – закричала Элса ему вслед. – Вам нужно зарегистрироваться!
Молодой человек даже не обернулся, а Элса не могла оставить очередь и побежать за ним, иначе потеряла бы место, что сулило еще не один час ожидания.
Наконец ее черед. Она приблизилась к энергичной молодой женщине, сидевшей за столом с переносной пишущей машинкой. Перед женщиной стояла длинная коробка с карточками.
– Имя?
– Элса Мартинелли. У меня двое детей. Энтони и Лореда. Я зарегистрировалась ровно год назад.
Женщина быстро перебрала красные карточки, достала одну.
– Вот ваша. Адрес?
– Лагерь сельскохозяйственной компании Уэлти.
Женщина вставила карточку в пишущую машинку и добавила информацию.
– Хорошо, миссис Мартинелли. Семья из трех человек. Будете получать тринадцать долларов пятьдесят центов в месяц.
Она достала карточку из каретки пишущей машинки.
– Спасибо.
Элса свернула купюры в тугую трубочку, зажала в кулаке.
Выйдя из Центра социальной помощи, она заметила волнение дальше по улице, где выдавали федеральную помощь. Толпа кричала. Элса осторожно двинулась в ту сторону, ни на секунду не забывая о деньгах, которые стискивала в руке.
Она остановилась рядом с каким-то мужчиной.
– Что происходит?
– Федералы больше не выдают продукты.
Кто-то в толпе закричал:
– Это несправедливо!
В окно конторы полетел камень, зазвенело стекло. Толпа с криками надвинулась на здание.
Через несколько минут взвыла сирена. Полицейская машина с мигалкой резко затормозила, из нее выпрыгнули два человека в форме и с дубинками.
– Кто тут хочет в тюрьму за бродяжничество?
Один из полицейских схватил мужчину в лохмотьях и запихнул его в машину.
