Лореда налила себе кофе. Придвинула ведро к печке и села.
– Лучше уж хлопок собирать.
Элса пожалела, что не обладает таким же даром слова, как Раф, тот умел красочно расписать мечту. А Лореде сейчас так нужна искра, способная снова зажечь огонь, который горел в ее душе до того, как их бросил отец и жизнь стала еще тяжелее.
К сожалению, Элса не очень-то умела мечтать, но она знала, что такое школа и как тяжело, когда ты не такая, как все.
– У меня есть идея, – сказала она.
Лореда скептически посмотрела на мать.
– Мы сейчас позавтракаем, а потом кое-куда сходим.
– Моей радости нет предела.
Элса не сдержала улыбки, хотя угрюмое настроение дочери ее ранило.
Она быстро приготовила завтрак – овсянка с концентрированным молоком, приправила кашу сахаром, а когда дети поели, поторопила их одеваться.
В девять они шли по лагерю, по-прежнему окутанному полупрозрачным серым туманом.
– Куда мы идем, мам? – спросил Энт, держа Элсу за руку.
Ей так нравилось, что он все еще держит ее за руку на людях.
– В город.
– Ох, – сказала Лореда, – как же нам весело будет стоять в очереди за несколькими долларами, которые мы заработали на этой неделе.
Элса пихнула дочь локтем и сказала:
– Никому из членов Клуба путешественников не позволено грустить по субботам. Новое правило.
– А кто сказал, что ты президент Клуба? – спросила Лореда.
– Я, – хихикнул Энт. – Маму в президенты, маму в президенты!
Он скандировал лозунг, маршируя по мягкой сырой траве.
Элса прижала руку к сердцу:
– Какая честь. Я не ожидала ничего подобного. Женщина – президент.
Лореда наконец засмеялась, и всем стало веселее.
Выйдя на дорогу, они двинулись в сторону Уэлти.
Вот и приветственный знак в виде коробочки хлопка. Удивительно теплое для ноября солнце уже разогнало туман. Далекие горы стояли, припорошенные снегом. Деревья вдоль Главной улицы радовали глаз осенними красками.
– Подождите здесь, – сказала Элса перед офисом «Ферм Уэлти».
Она встала в очередь, чтобы обналичить чек.
– Держите, – сказал мужчина.
Вместо двадцати долларов он выдал ей восемнадцать. Элса свернула купюры как можно туже, подсчитывая в уме сумму сбережений. Сейчас кажется, что денег много, но она знала, что к февралю от них мало что останется.
Но сегодня она об этом думать не будет. Элса вышла на улицу, где ее ждали дети.
В этот миг ее как будто бы озарило, и она по-настоящему разглядела своих детей. Лореда, тощая, в изношенном платье и башмаках не по размеру, с криво обрезанными волосами. Энт не менее тощий, и волосы у него грязные, несмотря на все старания Элсы. Слава богу, он все еще влезает в старые башмаки Бастера.
Элса заставила себя улыбнуться, взяла Энта за руку, и они пошли по Главной улице, где как раз открывались магазины. Из закусочной пахло кофе и свежими булочками, из магазина кормов тянуло знакомым запахом сена и мешков с зерном.
Неподалеку заведение, куда она собиралась сегодня утром.
Салон красоты Бетти-Эн.
Каждый раз, когда Элса бывала в городе, она видела этот манящий салон, откуда выходили хорошо одетые женщины со стильными прическами.
Элса направилась к салону. Он находился в старомодном одноэтажном домике с огороженным забором двором.
Лореда остановилась, замотала головой:
– Нет, мама. Ты же знаешь, как они к нам относятся.
Элса знала, что нельзя больше давать детям пустые обещания; она также знала, что всякий раз, когда тебя отправляют в нокдаун, нужно подниматься. Она покрепче сжала руку Энта и прошла в калитку. Лореда стояла как вкопанная. Элса не сбавила шаг. Давай, Лореда, будь смелой.
Подойдя к двери салона, Элса открыла.
Над головой прозвенел колокольчик.
Салон разместился в помещении, которое когда-то служило гостиной. Перед зеркалами стояли два розовых кресла, по полу змеились шнуры, подключенные к аппарату в углу. На розовых стенах висели фотографии кинозвезд в рамках.
В центре салона стояла женщина средних лет в белом костюме, с веником в руках. Выглядела она подчеркнуто модно: завитые платиновые волосы до подбородка, брови-ниточки. Ярко-красные губки бантиком, как у Клары Боу
[33].
– Ох, – пробормотала она, увидев посетителей.
Вошедшая вслед за ними Лореда потянула мать за руку:
– Пойдем, мама.
Элса глубоко вдохнула и сказала:
– Это моя дочь Лореда. Ей тринадцать лет, и в понедельник она пойдет в школу, ведь сезон сбора хлопка уже закончился. Она боится, что ее будут дразнить, потому что… ну…
Лореда застонала.
– Я поговорю с мужем. – Хозяйка салона вышла из комнаты.
– Она, наверное, в полицию звонит, – прошипела Лореда. – Скажет, что мы бродяги. Или кто похуже.
Вскоре женщина вернулась и достала из кармана расческу.
– Я Бетти-Энн, – сказала она. Подошла к ним и остановилась перед Лоредой.
Близко, но не слишком.
Пожалуйста, подумала Элса, покрепче сжимая руку Энта, будьте добры к моей девочке.
Тут из другой комнаты в салон вошел крупный мужчина в коричневом костюме, он нес большую картонную коробку.
– Это мой муж Нед, – произнесла Бетти-Энн.
– Я все поняла, – сказала Элса. – Вы с Недом хотите, чтобы мы ушли. Вернулись к людям своего сорта.
Нед покачал головой:
– Нет, мэм. Мы приехали сюда в тридцатом году. Уже тогда заработать на жизнь было непросто, но не сравнить с тем, что сейчас.
Он протянул ей коробку со словами:
– Здесь пальто, свитера и все такое. Зимы бывают холодными. У нас в ванной есть душ. Горячая вода. Почему бы вам всем не воспользоваться возможностью? Горячий душ и новая одежда – неплохое подспорье в тяжелые времена.
Бетти-Энн ласково улыбнулась Лореде:
– И я вижу девочку, которой нужна новая стрижка к школе. Бог знает, что в тринадцать лет жизнь и так непростая. – Взгляд у Бетти-Энн сделался оценивающий.
– А ты настоящая красотка. Дай-ка я над тобой поколдую.
Глава двадцать третья
Лореда сидела в мягком бархатном кресле и смотрела на свое отражение. Бетти-Энн обрезала ее черные волосы так, чтобы они доходили до подбородка, завила волнами и зачесала набок. Смуглое лицо девочки, начисто отмытое душистым мылом, только что не блестело. Новое фиолетовое платье подчеркивало фиалково-синий цвет глаз, а губы Бетти-Энн чуть подкрасила бледно-розовой помадой, выбив разрешение из Элсы.
