Пыль вызывает тяжелую пневмонию.
В следующем кадре фермеры выливают молоко, и пересохшая земля сразу его впитывает.
Молоко продается ниже себестоимости…
Осунувшиеся, оборванные мужчины, женщины и дети, как призраки, скользили по серому экрану. Палаточный городок – гувервилль. Тысячи людей, живущих в картонных коробках, сломанных автомобилях, хибарах, сколоченных из листов ржавого металла и чего попало. Очереди за бесплатным супом…
Фильм прервался. Включился свет.
Послышались уверенные шаги по деревянным половицам. Элса, как и все, повернулась.
Перед собравшимися стоял внушительный господин, одетый лучше всех жителей городка. Он отодвинул импровизированный киноэкран в сторону, подошел к доске, написал мелом: «Методы ведения сельского хозяйства», подчеркнул эту фразу. А потом повернулся к публике.
– Меня зовут Хью Беннетт. Президент Соединенных Штатов назначил меня координатором недавно учрежденного Гражданского корпуса охраны окружающей среды. Я провел несколько месяцев в рабочих поездках по Великим равнинам. По сельской местности в Оклахоме, Канзасе, Техасе. Должен сказать, ребята, это лето выдалось в Тополином таким же тяжелым, как и в других местах, которые я посетил. И кто может сказать, сколько еще продлится засуха? Говорят, в этом году многие фермеры вообще озимых сеять не стали.
– Думаешь, мы не знаем? – прокричал кто-то хрипло.
– Друг, ты знаешь только, что дождя долго не было. А я вам расскажу, что на самом деле происходит. Настоящая экологическая катастрофа, может быть, самая страшная в истории нашей страны, и вам придется изменить методы ведения сельского хозяйства, чтобы не стало хуже.
– Хочешь сказать, что это мы виноваты? – спросил Тони.
– Отчасти, – ответил Беннетт. – Оклахома потеряла почти четыреста пятьдесят миллионов тонн верхнего слоя почвы. Правда в том, что вам, фермерам, придется понять, какую роль в этом играете вы, или эта великая земля умрет.
Каррингтоны встали и вышли из зала, хлопнув дверью. Ренке последовали их примеру.
– И что же нам делать? – спросил Тони.
– Принятый у вас метод обработки земли разрушает ее структуру. Вы выкапываете траву, которая связывает верхний слой почвы. Плуг распахал прерии. Когда дожди прекратились и начались бури, землю уже ничего не держало. К этой катастрофе привели действия человека, и исправлять дело нужно нам, людям. Вернуть траву. Внедрить методы сохранения почвы.
– Погода и чертовы банкиры-ворюги с Уолл-стрит, которые банкротятся, забирая наши деньги, – вот что нас губит, – возразил мистер Каррио.
– ФДР хочет дать вам всем денег, чтобы вы ничего не сажали на следующий год. У нас есть план сохранения почвы. Нужно дать земле отдохнуть, посеять траву. Усилий одного или двух человек будет недостаточно. Вы все должны взяться за дело. Вы должны защитить Великие равнины, не только свой участок.
Мистер Павлов даже вскочил от гнева.
– Вот так, значит? Вы говорите им ничего не сажать на следующий год? Выращивать траву? Почему бы вам просто не взять спичку и не поджечь все, что осталось? Фермерам нужна помощь.
– И Рузвельт хочет помочь фермерам. Он знает, что о вас забыли. У него есть план. Для начала правительство выкупит у вас скот по шестнадцать долларов за голову. Если получится, этим мясом мы накормим бедных. Если нет, если все внутренности забиты грязью, а я такое здесь видел, мы вам заплатим и похороним животных.
– И это все? – вопросил Тони. – Вы нас всех здесь собрали, чтобы сказать, что мы сами навлекли на себя эту беду, что нам надо выращивать траву, а на траве денег не заработаешь, и земля такая сухая, что ничего не взойдет, сейчас засуха, да и семена нам не на что купить. И вдобавок вы предлагаете забить последнюю оставшуюся скотину за жалкие шестнадцать долларов за голову.
– У нас есть план помощи. Мы собираемся заплатить вам, чтобы вы не сажали зерно. Может быть, даже удастся договориться с банками о списании ипотеки.
– Ваша благотворительность нам не нужна! – выкрикнул кто-то. – Нам нужна помощь. Нам нужна вода. Какой толк с того, что дом не заберут, если земля не приносит пользы?
– Мы фермеры. Мы хотим сеять хлеб. Мы хотим сами себя обеспечивать.
– Хватит, – сказал Тони, отодвинул стул и встал. – Уходим отсюда.
Оглянувшись, Элса увидела разочарование на лице Беннетта: многие семьи вслед за Мартинелли потянулись к выходу.
Глава тринадцатая
Элса стояла под снегопадом. Легкие снежинки приглушили все звуки мира. Такой красивый, искрящийся белый покров; удивительно, но она все еще находила красоту в природе. По пути в погреб она услышала низкое, грустное мычание Беллы. Бедная корова хотела есть и пить, как и все они. Дрожа от холода, Элса оглядела полки, где должны были стоять ящики с луком и картошкой, банки с фруктами и овощами, но ничего не было. Ничего.
И теперь… эти новости от человека из правительства.
Элса раньше считала пионеров, покорявших равнины, таких как Тони и Роуз, непреклонными, непобедимыми. Эти люди с пустыми руками приехали в огромную незнакомую страну за своей мечтой и покорили ее благодаря силе воли, решимости и трудолюбию.
Но, очевидно, они недооценили землю. Или, хуже того, неправильно ее использовали.
Сколько всего им приходилось делать каждый день – а на этой неделе было очень холодно, мороз щипал кожу, – и на ужин ничего нет, кроме куска хлеба, нескольких прошлогодних мягких картофелин да ломтика копченой ветчины. Этим не наешься. А потом придет время ложиться спать, и все они разойдутся по темным ледяным комнатам, не желая тратить драгоценное топливо и деньги на такой каприз, как свет, и заползут в кровати, всегда полные песка, как бы часто они ни меняли простыни, и попытаются заснуть.
Она взяла из ящика три сморщенные картофелины, стараясь не обращать внимания, как мало там осталось, и вышла на улицу, где продолжал падать снег.
– Мама?
Элса обернулась.
На Лореде несколько слоев плохо сидящей одежды, из которой она выросла, и две пары гольф, отчего тесные туфли, конечно, еще больше ей жмут. За эти месяцы короткие волосы девочки сильно отросли, неровная челка падала ниже носа, то и дело закрывая глаза. Она говорила, что ей теперь плевать, как она выглядит, потому что друзей у нее не осталось.
И все равно красоту Лореды не могли скрыть ни плохая стрижка, ни дешевое платье. От отца она унаследовала оливковую кожу, тонкие черты лица и роскошные черные волосы. А глаза ей достались от Элсы, только они еще ярче. Почти фиолетовые. Придет день, когда мужчины, увидев ее на оживленной улице, будут останавливаться как вкопанные.
Щеки у Лореды покраснели, растаявшие снежинки блестели на темных ресницах и полных губах.
– Хочу с тобой поговорить.
