– Элса, мы и есть музыка.
Элса закрыла глаза и позволила ему вести.
За тебя, Джин.
Глава тридцать пятая
Элсу разбудил поцелуй. Она медленно открыла глаза. Никогда она так крепко не спала, как этой ночью, и, учитывая обстоятельства, это казалось почти неприличным.
Джек смотрел на нее.
– Мои товарищи уже должны быть внизу.
Элса села, убрала с глаз спутанные волосы.
– А сколько вас?
– По всему штату нас тысячи. Но мы сражаемся на многих фронтах. Наши организаторы есть на каждом поле отсюда до Фресно.
Он еще раз поцеловал ее:
– Увидимся внизу.
Элса встала и подошла – голая – к коробкам с вещами. Порывшись в одной, достала дневник и карандашный огрызок, раздобытый Энтом.
Вернувшись в постель, она открыла чистую страницу дневника и начала писать.
Любовь – это единственное, что остается, когда нет больше ничего. Вот что я должна была сказать детям, когда мы уезжали из Техаса. Вот что я скажу им сегодня. Вряд ли они сейчас это поймут. Как им понять?
Мне сорок лет, и я только сейчас осознала эту истину.
Любовь. В лучшие времена это мечта. В худшие времена – спасение.
Я влюблена. Вот так. Я написала эти слова. Скоро я произнесу их вслух. Ему.
Я влюблена. Как бы безумно, и неправдоподобно, и смешно это ни звучало, я влюблена. И взаимно.
И это – любовь – дает мне смелость, которая нужна мне сегодня.
Четыре ветра принесли нас сюда, людей со всей страны, из всех уголков нашей великой земли, и теперь наконец мы заявляем о своей позиции, сражаемся за то, что, как мы знаем, правильно. Мы сражаемся за нашу американскую мечту, чтобы она снова стала возможной.
Джек говорит, что я воительница, и хотя я не верю этому, но вот что я знаю: воительница верит в цель, которую она не видит, и сражается за нее. Воительница не сдается. Воительница сражается за тех, кто слабее нее.
По-моему, похоже на материнство.
Элса закрыла дневник, оделась и пошла в соседнюю комнату.
Энт прыгал на кровати:
– Глянь-ка на меня, Лореда. Я летаю.
Лореда, не обращая внимания на брата, расхаживала по комнате, грызя ноготь на большом пальце.
Дети замерли, когда Элса вошла в комнату.
– Пора? – спросила Лореда.
Глаза у нее блестели, она выглядела возбужденной.
Сердце у Элсы тревожно сжалось.
– Сегодня будет…
– Опасно, – сказала Лореда. – Мы знаем. Все внизу?
– Я думаю, нам нужно…
– Еще поговорить? – нетерпеливо спросила Лореда. – Мы уже достаточно говорили.
Энт спрыгнул с кровати, босиком прошлепал к сестре, встал рядом.
– Я – Тень! Меня никто не напугает.
– Ладно, – сказала Элса. – Только держитесь вместе, чтобы я вас каждую секунду видела.
Лореда подтолкнула Элсу к двери. Энт уже натягивал ботинки.
– Подождите Тень!
Когда они спустились вниз, в холле почти никого не было, но уже через несколько минут в гостиницу начали стягиваться люди. Члены Союза рабочих собирались группками, раскладывали на столе листовки, пристраивали у стены транспаранты. Встревоженные люди из мигрантских лагерей сбились в молчаливую кучку.
Элса увидела Джеба с детьми, тут же был Айк и еще несколько рабочих из лагеря Уэлти.
Лореда взяла плакат «Справедливая оплата труда» и подошла к Наталье. Та держала плакат «Рабочие, объединяйтесь!».
Джек вышел в центр холла.
– Друзья, товарищи, время пришло. Не забывайте наш план. Мирная забастовка. Мы заходим на поля и садимся. Вот и все. Надеемся, что сегодня утром это произойдет по всему штату, надеемся, что и другие рабочие присоединятся к нам. Пойдемте.
Все вышли из отеля. Их было не больше пятидесяти человек. Наталья села на водительское место грузовика Джека и завела мотор. Джек, забравшись в кузов, оглядел немногочисленных собравшихся.
– Небольшая группа смелых людей может изменить весь мир. Сегодня мы боремся от имени тех, кто боится. Мы сражаемся за прожиточный минимум. Справедливая оплата труда!
Лореда подняла свой плакат и подхватила:
– Справедливая оплата труда! Справедливая оплата труда!
Грузовик медленно тронулся с места, забастовщики двинулись за ним. Джек взял мегафон, и его голос разносился далеко:
– Справедливая оплата труда! Справедливая оплата труда!
Элса с детьми и другими забастовщиками шагала за грузовиком.
Они прошли мимо рекламного щита сигарет «Лаки Страйк». Несколько человек, что жили в палатке прямо под щитом, присоединились к процессии. Еще через четверть мили в колонну влились несколько человек, похожих на проповедников, все держали в руках плакаты «Прожиточный минимум рабочим!». У каждого перекрестка, у каждого лагеря к шествию присоединялись все новые и новые люди. Дружное скандирование оглашало окрестности.
Справедливая оплата труда! Справедливая оплата труда!
Их становилось все больше и больше.
Элса оглянулась и поразилась размерам колонны. Человек шестьсот, не меньше, и все настроены решительно.
Она кивком показала Лореде, чтобы та тоже оглянулась. Дочь посмотрела назад, расплылась в улыбке и с удвоенной силой завопила:
– Справедливая оплата труда! Справедливая оплата труда!
Джек прав. Если землевладельцы хотят, чтобы хлопок успели собрать до первых дождей, то придется платить по справедливости. И неважно, что Джек коммунист, возмутитель спокойствия. Это борьба за права всех американцев.
Когда впереди показался съезд к воротам «Ферм Уэлти», уже около тысячи человек скандировали и размахивали плакатами. Перед ними прямой линией тянулась дорога, с обеих сторон огороженные хлопковые поля. Посреди дороги стоял человек.
Уэлти.
Наталья резко затормозила прямо перед ним. Джек обратился к забастовщикам:
– Друзья, настал ваш день! Ваш миг. Хозяева услышат вас. Они не могут делать вид, что ничего не происходит, если так много людей требует: «Хватит!»
– Хватит! – пронзительно закричала Лореда. – Хватит!
К ней присоединился дружный хор, все в колонне выкрикивали одно-единственное слово, потрясали транспарантами.
– Наша забастовка мирная, но мы будем стоять на своем! – прокричал Джек в мегафон. – Хватит вами помыкать и морить вас голодом. Вы заслуживаете справедливой оплаты за свой труд.
