Когда император занял место на троне, Макартни преподнес ему золотую шкатулку, украшенную бриллиантами, где находилось письмо, написанное Его Величеством. Его спутник преподнес императору «два изящных пистолета». В ответ они получили изделия из гравированного нефрита, чем были весьма разочарованы («они высоко ценятся в Китае, однако для меня не представляют никакой ценности»). Затем последовал пятичасовой праздник, во время которого демонстрировали свое искусство борцы, акробаты, канатоходцы и актеры. Один раз император подозвал Макартни к себе, чтобы подать ему чашу подогретого вина, и поинтересоваться возрастом короля — не вызывает сомнений, что это был любимый вопрос активного восьмидесятилетнего человека, которого Макартни описывает как красивого пожилого джентльмена, всё еще бодрого и здорового, на вид не старше шестидесяти лет». Это дружелюбие со стороны императора могло быть многообещающим жестом, даже если бы обсуждение предложений короля Георга и не состоялось. Макартни заканчивает описание этого дня следующим образом:
Я увидел царя Соломона во всей его славе.
Я использую это выражение потому, что виденное мною напомнило мне детское кукольное представление с таким же названием, которое произвело на меня такое сильное впечатление, что я решил, будто это истинное отображение высочайшей степени человеческого величия и благодати8.
По прошествии трех недель, в течение которых не было предпринято более никаких существенных обсуждений, в покои Макартни торжественно внесли кресло, обитое желтым шелком. На сидении кресла лежало императорское письмо королю Георгу. Чиновники объяснили, что настало время посольству отправляться в обратный путь. Макартни написал письмо императору, в котором перечислил те вопросы, которые не упоминались в письме короля и о которых Макартни даже не успел сообщить императору. Цель их визита заключалась в том, что англичане просили разрешения на открытие постоянного представительства Англии в Китае, разрешения на торговлю на всей территории Китая, а не только в Кантоне, разрешения построить магазин в Пекине, использовать мелкие ненаселенные острова в качестве базы, такой, как Макао, который китайцы сдали в аренду португальцам, и просили освобождения от некоторых налогов и обязательств, которые возлагались на иностранцев, торгующих на территории империи. Его письмо осталось без ответа. Десять дней спустя, плывя вниз по реке, сопровождаемый лодкой, груженой двумя коровами — китайцы заметили, что англичане очень любят чай с молоком, которое непросто достать в Китае, Макартни признался себе, что китайцы его озадачили: проявив невероятную вежливость и уважение, проигнорировала саму цель его визита. Он успокаивал себя: «Что касается простых людей, то они благосклонно относятся к запретным товарам. В порту, где мы остановились, мне показалось, что для них нет ничего более приятного, чем видеть наши корабли в их гавани»9. Вскоре так и будет.
Некоторые считали, что провал миссии Макартни связан с тем, что он отказался от выполнения коутоу, поэтому голландцы решили придерживаться другой линии поведения, когда направили в Китай своих послов несколько месяцев спустя. Позже они подсчитали, что за тридцать семь дней пребывания там они, желая получить соответствующее вознаграждение, преклонили колени не менее тридцати раз. Они простирались и перед табличкой с именем императора, и даже перед изюмом, посланным им монархом. Они так и не научились выполнять коутоу грациозно, и когда один из голландцев впервые преклонил колени, с него слетел парик. Пожилой Цяньлун разразился смехом. Голландцы покинули Пекин, добившись не большего, чем смог осуществить Макартни, но, в отличие от последнего, еще и с попранным чувством собственного достоинства.
Горькая правда заключалась в том, что Китаю просто не нужны были европейские послы и торговцы — факт, который был ясно высказан императором в том самом письме королю Георгу III, которое получил Макартни:
Что касается вашей просьбы, о король, прислать к нам вашего соотечественника, чтобы он постоянно представлял вашу страну в Поднебесной, то это противоречит гармонии нашего государственного строя, поэтому мы не можем на это согласиться. Европейцы, которые желали служить в Поднебесной, и раньше приезжали в столицу. Однако после их прибытия на них надевали китайские одежды, им предоставляли строго определенное место жительства, и им не разрешалось возвращаться на родину. Достоинство и авторитет Небесной династии известны настолько широко, что бессчетное количество правителей различных государств прибывают в Китай с ценными подарками. Мы ни в чем не нуждаемся, как мог заметить глава вашей делегации и сопровождающие его лица. Мы никогда не запасались странными или необычными вещами, и мы не нуждаемся в изделиях вашей страны10.
Последняя фраза указывает на сущность проблемы. Страсть англичан к китайскому чаю была настолько сильна, что английские купцы даже не заметили, как начали больше покупать в Китае, чем ввозить туда. Драгоценное английское серебро, которое являлось единственным приемлемым для китайцев обменным товаром, уходило в Китай. Макартни с надеждой отмечал, что император разрешил придворным носить шерстяные одежды в короткий период времени между облачением в летние шелковые халаты и в прошитые мехом парчовые зимние одеяния. Возможно, это стало бы поводом для открытия суконных фабрик по западному образцу, которые ждали своего часа. Однако вскоре англичане нашли тот товар, который обеспечил им торговлю с Китаем — опиум. Уже ко времени визита Макартни опиум составлял одну четверть от товаров, которые отправлялись на восток из Британской Индии, несмотря на то, что продажа наркотика уже довольно долго находилась в Китае под запретом.
История с опиумом — самая бесславная страница во всей истории империализма. Китайцы курили опиум на протяжении всего XVIII столетия, постепенно росло количество наркоманов, но процесс шел достаточно медленно. Однако активность иностранцев, в основном англичан, способствовала тому, что курение опиума приобрело колоссальные масштабы и в начале XIX в. превратилось в национальную проблему. Количество ввозимого опиума каждые пять лет возрастало вдвое, поэтому вскоре отток серебра в Китай прекратился. Как и в случае любой нелегальной торговли, прибыли от продажи опиума были огромными, но большая их часть оседала в карманах высокопоставленных чиновников, отвечающих за уничтожение опиума, — обстоятельство, которое фактически свело на нет эффективность многочисленных императорских указов, запрещающих торговлю опиумом и его употребление.
«Кажется, опиумные сделки сами чем-то напоминают характер этого наркотика. Они (торговцы) получают расслабление сознания с тремя процентами комиссии на продаже и одним процентом на прибыли, и никаких безнадежных долгов!»11—удовлетворенный комментарий молодого американца Вильяма Хантера, который присоединился к торговле в 1837 г. В его заметках о первом посещении Китая, зафиксирован беглый взгляд на торговлю опиумом: «“Роза” причалила в залив, где уже находились два английских корабля с опиумом и две китайские военные джонки, на последних развевались яркие флаги. Тут же от одной из них отчалила лодка и направилась к кораблю. В ней восседал чиновник, изящно расположившийся на сидении. Его пригласили на борт, угостили сигарами и вином, но чиновник захотел узнать, почему капитан бросил якорь в заливе, несмотря на запрет. Ему объяснили, что из-за встречных ветров и течений им необходимо было пополнить запасы питьевой воды. Чиновник достал “длинный красный свиток” и попросил своего секретаря зачитать его, чтоб напомнить ему текст. В нем говорилось, что Кантон был единственным портом, в котором разрешалось торговать иностранцам, но поскольку милость императора была безграничной, он разрешает кораблям, вынужденным причалить из-за встречных течений и ветров, пополнять запасы питья и еды. прежде чем продолжать путешествие. После того как формальности были соблюдены, всем китайцам, кроме личного секретаря чиновника, было приказано остаться в лодке. В каюте чиновник осведомился, сколько ящиков опиума было на борту, ему отвечали, что их было двести. Вино и сигары способствовали быстрым переговорам, чиновник был удовлетворен суммой, полученной при предыдущей операции и согласился закрыть глаза на нас. Он вернулся в лодку, а китайские торговцы уже выстроились на берегу, чтобы заключить сделку».
