Он хорош собой — не слишком высокий и не слишком маленький, а среднего роста. Его телосложение также отличается красотой - он не слишком толстый и не слишком худой; более того, он хорош со всех сторон. Его белое лицо частично покрыто нежным, как роза, румянцем, что делает его внешность приятной; у него красные черные глаза и нос также очень красив и хорошо посажен3.
Эта историческая встреча произошла в Летнем дворце Хубилая в Шанду, что к северу от Великой стены и в двухстах милях от Пекина. В своих записях Марко упоминает это место как Цяньду. Марко также принадлежит описание великолепных павильонов Летнего дворца, расположенных за стеной, окружающей «около шестнадцати миль земли с фонтанами реками и лужайками», которое спустя пять веков вдохновило Колриджа на создание образа Занаду.
Более непосредственным следствием теплого приема Марко стало то, что он стал одним из иностранцев, включенных в систему администрации. На протяжении последующих семнадцати лет он путешествовал во многих местах, выполняя поручения императора, а записи, сделанные им в это время, впоследствии, вероятно, составили основу его книги. Его видение Китая было достаточно ограниченным, поскольку он никогда не учил китайский язык (монгольского для него было вполне достаточно), к тому же он путешествовал по стране в качестве доверенного лица завоевателей. Детали, которые привлекали его взор, также кажутся достаточно случайными. В одной из наиболее знаменитых частей своей книги он детально описывает, как китайцы побывают и сжигают удивительные черные камни, не пригодные для строительства (другими словами — уголь), но он не упоминает о чаепитии, которое с III в. н.э. постепенно распространилось из Южного Китая и стало национальной традицией.
Описание каких-либо частностей встречается в книге Марко настолько часто, что их можно принять за рутинный ответ всем тем, кто задавал ему после возвращения в Италию самый невозможный из всех вопросов: «Скажи, что представляет собой Китай?» «Народ, — мог бы устало ответить Марко, именно так, как он и делал в главе за главой, — идолопоклонники, они подчинены Великому хану и пользуются бумажными деньгами. Неудивительно, что Марко, выросшего в семье торговцев, так удивили бумажные деньги, имевшие хождение в Китае за много веков до того, как они впервые появились в Европе. Для человека, всю жизнь имевшего дело лишь с драгоценными металлами в качестве наличных, самым удивительным было то, что, казалось, для правителя было возможным получить нечто взамен ничто. Называя бумажные деньги монетами, Марко описывает процедуру следующим образом:
Они делаются с такой тщательностью и ответственностью, будто сделаны из чистого золота или серебра. Многочисленные чиновники уполномочены ставить свою подпись на каждой выпущенной «монете». Когда «монета» готова, начальник, назначенный правителем, обмакивает доверенную ему печать в киноварь и ставит её на «монету». Теперь «монета» готова к употреблению. И если кто-нибудь попытается ее подделать его накажут штрафом, который будут выплачивать его родственники вплоть до третьего поколения. На «монеты» ставятся различные знаки в зависимости от их будущей стоимости. И эти деньги делаются в Пекине только людьми, назначенными правителем. И каждый год он печатал такое количество денежных знаков, за которое можно было бы купить все сокровища империи хотя сами эти бумажки ему ничего не стоят.4
Словами «ничего не стоят» Марко невольно акцентировал внимание на опасной иллюзии бумажных денег, и китайцы в конечном итоге продемонстрировали неспособность контролировать собственное изобретение. Монголы не были первыми, кто ввел в обращение бумажные деньги, так как уже в эпоху Сун экономика основывалась на бумажных купюрах, которые, в свою очередь, произошли от более ранних обменных документов. В последнее столетие правления династии Сун, когда население утратило уверенность в надежности бумажных денег, их стоимость стремительно упала (несмотря на новый выпуск денег, который император надеялся сделать более привлекательным за счет печати на шелковой бумаге с тонким приятным ароматом). Сходная ситуация повторилась и при закате монгольской династии. Более осторожные минские императоры ограничили количество имеющихся в обращении бумажных денег, а в начале XV в. отменили их окончательно. После этого бумажные деньги никогда не вводились снова вплоть до 1851 г.
Большая часть книги Марко состоит из описаний различных городов и районов Китая. Легко понять, что его любимым городом был Ханчжоу, «величайший город, какой только можно найти в мире, где столько удовольствий, что можно подумать будто находишься в раю». Вряд ли автор отдавал себе отчет в том, что его удивило больше: количество мостов или количество проституток, хотя последнее явно занимало его больше. «Иностранцы, — объясняет он, будто бы речь идет о ком-то другом,— те, кто хотя бы раз доставил себе удовольствие с ними, находятся как будто в экстазе и настолько очарованы их сладостью и обаянием, что никогда не смогут их забыть»5
Комментируя миролюбие и спокойным образ жизни китайцев (путешественников из Европы с их шумными ссорами и убеждением посредством силы постоянно поражало, что в Китае никто не носит оружия или даже не хранит его дома), он добавляет, что люди в этой стране проявляют величайшее дружелюбие к иностранцам, «приехавшим к ним в торговых целях» и даже приглашают к себе домой. Конечно, в последующие века, когда начался приступ ксенофобии, все изменилось, и, по-видимому, одной из причин этой перемены могло быть противодействие китайцев монголам и тем иностранцам, которые состояли у них на службе. Однако Марко был одним из первых таких иностранцев, и если его дела в Ханчжоу были преимущественно торговыми и большую часть времени, проведенного в Китае, Марко потратил по своему усмотрению, то ему повезло застать самые последние времена этой древней китайской традиции. Марко заметил, что в Ханчжоу люди сильно возмущались при виде ханских солдат, «так как им казалось, что с помощью этих солдат их лишили законных правителей. Также Марко с восхищением отмечал, как строго соблюдается в Китае комендантский час — даже свет в окне после установленного времени приводил к наказанию — считалось, что это было необходимой мерой предосторожности против восстаний. Так монголы приспосабливали к своим нуждам традиционные китайские запреты.
Днем Ханчжоу выглядел более непринужденно. Всего за десять лет до того, как Марко посетил этот город, он был столицей угасающей династии Южная Сун и все еще оставался торговым центром очень богатого района. Главная улица шириной в сорок ярдов пересекала город, и на некоторых ее участках располагались шумные рынки (они находились под строгим наблюдением стражей, однако и это также всегда было давней традицией). Марко, даже будучи венецианцем, был поражен богатством этого города. Он упоминает проезжающие по улицам города великолепные экипажи с шелковыми занавесками, в которых богатые люди со своими семьями или группой наложниц направлялись в один из парков; описывает плавающие по озеру расписные суда, в которых распивали вино и любовались на великолепные дома, храмы и сады, расположенные по берегам водоема, или рассматривали плывущих в других лодках; самого Марко сильно поразили два дворца, находящиеся на двух островах на озере, полностью обставленные прекрасной мебелью, с бельем и посудой, которые мог арендовать любой человек, желающий организовать угощение.
