когда Джули рассказала об этом Хэтти, та сильно расстроилась
разве такие книжки уже существовали в сороковых годах?
неужели она была такой плохой матерью?
Морган и Биби, ее партнерша (так теперь принято выражаться), остаются у нее до Нового года, вот с кем ей по-настоящему хорошо, они ее действительно любят, помогают, и им нравится жить в Гринфилдсе
Хэтти дорожит фермой, где она слыла непослушным ребенком, – ее мать была ею недовольна, потому что дочка отказывалась быть этакой куклой Барби
сексуальная инверсия Морган не стала для Хэтти неожиданностью, да и проблемой тоже
у них в деревне была бакалейная лавка, которой владели две женщины
Гермиона (жена, одевавшаяся подобающим образом)
и Рута («муж», одевавшийся соответственно)
по словам мамы, деревенские воспринимали их как супружескую пару, хотя и не говорили об этом вслух, и эта парочка первая захотела с ней подружиться
они заходили к матери на ферму и предлагали ей свою помощь
когда Хэтти подросла, они с мамой частенько захаживали к этой паре на чай, приносили с собой корзинку с собственными яблоками, грушами и черешней
мама рассказывала, что Гермиона из аристократической семьи, а Рута была дочкой садовника в их имении, и они сбежали, как только достигли совершеннолетия
они умерли с разницей в один год вскоре после войны
Хэтти регулярно приносит цветы на их могилы
и с Морган в этом смысле у Хэтти никаких проблем не было, пока однажды во время прогулки по полям вместе с Биби та не объявила бабушке, что больше не считает себя ни мужчиной, ни женщиной
она пустилась в длинные рассуждения и говорила как будто по-китайски
Хэтти прямо ее спросила – дорогая, у тебя что-то с головой, ты к врачу не обращалась?
после этого Морган не произнесла ни слова, так что домой все возвращались в полном молчании, и девушки от нее уехали на день раньше
* * *
с Биби, рожденной мужчиной, у Хэтти проблем нет, так как она ее всегда знала как женщину, и в этом есть своя логика
а вот говорить, что ты ни та, ни тот, это уж совсем нелепо
в следующий приезд внучки (через два месяца вместо двух недель, обиделась не на шутку) Хэтти усадила ее напротив себя и сказала – послушай, я родилась в двадцатых годах прошлого века, и ты хочешь, чтобы я понимала твои закидоны
будь тем, кем ты хочешь, и давай это больше не обсуждать
самое смешное, с тех пор как внучка провозгласила себя гендерно-свободной не пойми кем, внешне ничего не изменилось, ну только поменяла Меган на Морган, против чего бабушка не возражала
не назвала себя Реджинальдом или Уильямом, и на том спасибо
но Хэтти категорически отказалась говорить о внучке они вместо она, хотя просьба такая была
Морган выглядит так же (как мальчик), действует так же (по-мужски) и установки у нее такие же (как у Меган).
2
Хэтти переводит взгляд на Аду Мэй
всю скособоченную от работы на фабрике, где она вырезает ножом кожаные детали для обуви
ну и зачем сорок лет так корячиться? в награду получила старушечий горб, ревматизм и бог знает что еще
она по-прежнему распрямляет и красит волосы, но в корнях некрасиво просматривается седина, лицо расслабленное, и только рот выдает всю скорбь, похоже на стянутый шнурком мешочек
она разговаривает с сидящим напротив Санни, который из-за эмфиземы легких дышит примерно с таким же звуком, какой издавал покойный Слим, играя на стиральной доске; Санни трудился в бедлингтонской шахте, пока она не закрылась, потом поработал барменом и вышел на пенсию всего за несколько месяцев до того, как в барах запретили курить, – слишком поздно, успевал надышаться никотином больше, чем кислородом
за рабочий день
в течение двадцати с лишним лет
так что еще неизвестно, кто кого переживет
она его или он ее
вся ее родня живет в отравленной атмосфере центрального отопления, на чем они настаивают
этакие зеленые оранжереи, где циркулируют вредные бактерии
а вот ее «длинная комната» продувается свежим воздухом, сейчас жарковатым из-за раскаленной печки, где потрескивают дрова
в оконных рамах столько щелей, что в доме обычно прохладнее, чем снаружи, зато ты закаляешься и живешь дольше, объясняет она недовольным; подумаешь, им холодно, а она к холоду привыкла, живя в глубинке у самой границы
иногда после сильной метели под стеной наметает сугробы
и тогда Хэтти отбрасывает снег лопатой, если он не растает раньше
снежный ковер под окном ей ни к чему
а потихоньку топить печку она любит, это нам сам Бог велел, и только родичи-бездельники жалуются, когда она их просит поколоть дрова впрок, – им, видите ли, жалко потраченных на бабушку двух часов
* * *
глядя на своих детей, Хэтти видит двух немощных развалин, отказавшихся от жизни на ферме, хотя они когда-то росли здоровыми и телом, и умом
она ведь желала им только добра, но какие дети слушаются родителей?
да, она признает, что детство у них было непростым, и понимает, почему они покинули ферму, но после кожевенной фабрики, которую Мэй ненавидела, и изнурительного труда Санни в шахте могли бы и вернуться и понаслаждаться природой, как это задумано Всевышним, трудились бы на земле и вкладывались в собственность, которой они оба не достойны
Аде Мэй и Санни, когда они еще были маленькими, однажды крепко досталось на зимней ярмарке
минуту назад стояли радостные за спиной у мамы, покупающей им сахарную вату, и вот уже валяются в грязи, все в слезах
а тот, кто их туда свалил, скрылся в толпе
случись такое на их ферме, она бы схватила топор, догнала мерзавца и отрубила бы ему голову – как-никак с десяти лет, когда папа впервые подарил ей топорик, привыкла колоть дрова
а потом, чтобы замести следы, швырнула бы головешку в корыто, и свиньи слопали бы все до последней косточки
а еще покрошила бы туда морковку и капусту в качестве овощного гарнира
любой серийный убийца скажет вам: чтобы не оставлять следов преступления, жертву надо скармливать голодным свиньям
и ни к чему эти разговоры о рытье могилы в ночном лесу или растворении трупа в железной бочке, заполненной кислотой; когда американцы показывают подобные документальные кадры, ее утешает только мысль, что она находится за тысячи миль от Америки
Слим не проявлял особого сочувствия к детям, когда те приходили из школы со своими «слезливыми историями», как он их называл: например, кто-то ущипнул Аду Мэй за руку, чтобы проверить, останется ли синяк, или царапнул ее компасом, чтобы посмотреть, пойдет ли кровь, и если да, то какого цвета
