Стоит отметить и блистательно проявивший себя дуэт братьев Огневых, также отдыхавших в последнем групповом матче турнира. Именно на такой уровень взаимодействия надеялся тренерский штаб, именно такую «химию» между братьями ждали эксперты, говоря об «особенной братской связи». Восемь результативных передач отдал Огнев-старший Огневу-младшему, настрелявшему в итоге впечатляющие двадцать девять очков. Блистательная игра, уверенная победа! Впереди – Доминиканская республика! Понятно, что сборная Литвы до сих пор не показала весь свой потенциал, но если наши парни сыграют с Доминикой хотя бы на уровне сегодняшнего матча – болельщики смогут со спокойной душой заказывать билеты в Лондон. Литва в случае победы, разделит первое-второе место с победителем пары «Россия-Нигерия» и в очередной, шестой раз подряд, примет участие в Олимпийских баскетбольных играх»!
– Жильвинас, тебе не кажется, что ты совершаешь ошибку? – это была странная игра. После тренировки все разошлись по номерам, утром вышли, молча доехали в автобусе до стадиона, молча приготовились. Молчал даже тренер – только во время игры в тайм-аутах выдавал короткие указания. Молча деловито выиграли, молча переоделись и молча поехали в гостиницу. Казалось, что команда вся вместе подошла к краю очередной жизни и слова теперь не нужны, потому что вот-вот начнётся другая, а всё сказанное останется в этой. По возвращению в гостиницу Заяц зашёл к себе быстро принять душ, и сразу же направился в номер Ужа. Зайцу не нравились последние события. События, которые теперь стремительно подхватили Ужа и тащат его в самую гущу, в самый водоворот. События, которые, по мнению Зайца, не должны были происходить и уж тем более – никак не должны были касаться его друга. Уж оторвался от экрана ноутбука.
– Андрей, – он встретил вошедшего улыбкой, всегда Андрея выбешивавшей. Улыбкой, сочетающей в себе кротость и опёку. Кротость, видимо, перед Богом, а опекунство – по отношению к нему, заблудшему недалёкому другу. – Андрей, как часто с тобой разговаривает Господь?
– Редко, – стараясь быть терпеливым, Андрей улыбнулся в ответ. – И исключительно твоим голосом.
– Это здравый смысл, и ты к нему всё равно не прислушиваешься, так что не гневи Господа, – возразил с усмешкой Уж. Протёр глаза. – Понимаешь, этот бозон без малого пятьдесят лет ищут, а нашли именно сейчас: сейчас, когда мне, как никогда, нужен был знак, нужен ответ, нужна Его помощь. И, ты сам оцени это – Он посылает такое знамение, которое безошибочно прочту я, но вряд ли сочтёт знамением кто-либо другой. Как ты думаешь, сколько энтузиастов теоретической физики среди активных христианских священнослужителей? Как ты думаешь, сколько из них именно сейчас стоят на пороге сложных неортодоксальных решений?
Андрей тяжело вздохнул. Сел на кровать напротив Жильвинаса.
– Ты не активный священник, ты сам говорил. А твое решение, насколько я понимаю, это поощрение растления малолетней, если не пособничество в этом. Ребёнку тринадцать лет всего – тебя это не смущает, слуга Божий?
– Не слишком… – Жильвинас полностью повернулся от кофейного столика, где стоял ноутбук, к гостю. Теперь они сидели в одинаковых позах, практически упираясь друг в друга коленями. – Я как раз сейчас собираюсь взять её, Мишу, паневежских ребят и сходить всем вместе в парк к Армандо, чтобы поговорить с ней основательно, но нет, не слишком. Для меня это не растление малолетней, это спасение выброшенной в трясину порока души. Двух душ, возможно. Помощь двум заблудшим душам в обретении света даже. Нет, Андрей, её возраст меня не смущает и, я думаю, Андрей, ты понимаешь, что я прав – в этой ситуации возраст не релевантен. И знаешь… Возможно я здесь вообще именно для этого. Так что не смущает, нет. Но мне хочется спросить: А для чего здесь ты?”
Изобразив на лице гримасу, означавшую «Что толку с блаженными идиотами разговаривать?», Кишкис резко поднялся с кровати, но был остановлен схватившим его за руку Ужом.
– Нет, серьезно, Андрей. Ответь. Без этой шелухи про фамилии.
Заяц посмотрел на друга сверху вниз. Отдёрнул руку. Шагнул вглубь комнаты, наклонился над ноутбуком, прочитал несколько строк начатого Ужом письма.
– Вичка очень любила рассуждать о том, как жизнь складывается из множества разных жизней, как человек, если задумается, может обнаружить, что всё время оказывается внутри разных, ничем, кроме его паспортных данных, не объединенных историй. «Непроизвольная смена философских систем как рефлексия развития личности»… Она мне свою бакалаврскую присылала, тебе тоже?
Уж кивнул, Андрей удовлетворенно кивнул в ответ.
– Естественно. Я там толком ничего кроме общей сути не понял, да и ту, скорее благодаря предыдущим разговорам с Вичкой, чем из текста. Мы с ней много тогда разговаривали. Эта идея: о том, что в какой-то момент система координат человека перестаёт работать, меняется, чаще всего без осознания этого человеком, на другую и через какое-то время оказывается, что новая жизнь человека, в рамках новой системы, никак не связана с его прошлой жизнью – эта идея мне очень нравится. Мы со Спичкой даже всерьез спорили пару раз о том, что же эта её «система координат», «философская система» представляет. Она изначально от внутренней системы ценностей отталкивалась, все эти императивы внутри нас, я её убеждал, что система координат человека – это отражение той общественной, социальной системы, которой он принадлежит, с которой он себя идентифицирует. Все, казалось мне, принадлежат какой-то общественной системе координат… А потом мне довелось пару месяцев разносить по Сейму конверты с прейскурантами «кнопки» – ну, сколько спонсоры партии готовы платить за правильные голоса по вопросам… Потом оказалось, что закон, который активно продвигал мой непосредственный наставник оставит без полноценного медицинского обслуживания большую часть Литвы и нужен только для того чтобы наставник и некоторые другие получили комиссионные от одной европейской некоммерческой здравоохранительной организации. Мои попытки достучаться до хоть кого-то привели только к тому, что цена «кнопки» выросла. Закон приняли единогласно. Потом… Потом в административный штаб спортивной сборной приняли людей прямиком из букмекерского бизнеса, и Литву вдруг обыграла Македония. На домашнем для Литвы турнире. Оказалось, что нет общественных систем координат, которые человек перерастает – человек просто передёргивает ими, как заправский шулер, оправдывая достижение собственных целей. Знаешь, любую цель стоит оценивать двояко: что она принесёт этому человеку, и сколько вреда она принесёт всем остальным. Только никто так не оценивает. Девочка – несовершеннолетняя. Ты – расстрига. Это факты, которые нельзя оправдывать контекстом. А целью… Ты уверен, что вправе делать то, что собрался, только потому что считаешь свою цель благой?
Убедившись, что друг окончил свою речь, Уж поднялся. Встал напротив него.
– Уверен. Не из-за цели, ты прав. Моя цель – не в этом. Моя цель – это мотопутешествие на Молетайские озёра в обнимку с рассуждающей о философских системах байкершей. С ночёвкой. После получения медалей на Олимпийском турнире. Это моя цель, в ней нет ничего благого, даже, скорее, наоборот, в определённых системах координат – это предательство Духа. Духа, которому я служу. Но для меня служение Духу – это вечные попытки помочь другим людям обрести свет, найти свои частицы Бога. Попытки, которые ты продолжаешь совершать вопреки собственным целям, вопреки собственным система координат. И это правильно… К тому же человек не обязательно должен губить других на пути к цели, Андрей. Он может и нести людям пользу, – Жильвинас замолчал и вдруг положил руки на плечи Кишкису. – Привет, Заяц. Рад тебя видеть. Правда.
