– Да ладно тебе – им же весело. Можно подумать ты сам не катался ни разу…
– Представь себе. Офицер внутренних сил должен всегда выглядеть и поступать достойно. А ты посмотри на этих клоунов – как тут достоинство сохранить?
– Поэтому мне тут и нравится. Это единственное место в городе, где можно посмотреть на людей, не тратящих всея себя на то, чтобы выглядеть достойно и правильно.
– Здравствуйте, дорогие, чем могу помочь? – подошедший уже с чашкой кофе Уж занял место за столиком и хотя и перешёл сразу к сути дела, всем своим видом выражал дружелюбную заинтересованность в своих собеседниках. Те же рассматривали Ужа с плохо скрываемым любопытством, пытаясь найти в его образе что-то, выдающее принадлежность к Церкви. Выглядел Жильвинас совершенно стандартно и друзьям ничего не оставалось, как поздороваться и перейти к разговору. Слушал их Уж внимательно и внешне спокойно. Не интересовался психическим здоровьем собеседников, не стал задавать набивший уже Ка-1 оскомину вопрос: «Что, даже Валанчус отказался?» Выслушав их, он вообще не торопился говорить хоть что-то. Допил кофе и, отвернувшись, долго смотрел на ледовые развлечения вильнюсцев и гостей столицы за стеклом. Так долго, что Лиздейка уже решил, что сейчас Уж встанет и так, не сказав больше ни слова, уйдет. Может, попрощается. Но Жильвинас всё-таки повернулся к ним.
–Вы случайно не знаете, Лутон же недалеко от Лондона?
* * *
«…И знаешь, солнышко, они мне всё это говорят, а я смотрю на них и всё что могу ответить – это спросить: «ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ВЫ МНЕ ПРЕДЛАГАЕТЕ», вот так – капсом – и понимаю, что они не понимают, так что и спрашивать глупо, и объяснять. Потому что… Потому что Бог, конечно, един и любой из путей, ведущих к Богу – праведен, но нельзя одновременно следовать несколькими путями. Это недостойно. А Игра – один из путей. Если Наука – способ привнести Бога в мир силой мысли, Религия – силой слова, то Игра – это наиболее яркий способ подарить людям Бога действием. Это разные пути и они требуют слишком разного, чтобы искренне следовать им – одновременно. А там, где нет искренности – нет и божественности, это очевидно.
Кстати, помнишь – летом двухтысячного ты ходила в Вингис болеть за нас? Знаешь, наш матч за третье место среди моих игр – любимая игра вообще и, наверное, лучшая моя игра. При том, что я там не делал ничего сложного, не стремился разыгрывать какие-то конкретные комбинации – просто всю игру старался не торопиться и позволять игре идти так, как она хочет. И быть открытым к её пожеланиям, конечно, быть готовым их услышать. Помнишь, всю первую часть четвертого периода шла очень напряженная игра «очко в очко», а потом на шестой минуте мы начали отрываться? Знаешь, с чего тот рывок начался, как к нам пришла победа? Джи выбросил мяч из-за боковой Саулюсу, а Саулюс то ли поскользнулся, то ли на шнурок наступил – в общем, не принял пас. Его хватило только на то, чтобы одним касанием перекинуть его в мою сторону, причем я паса не ждал и не был к нему готов, а «Янтарные» просекли ситуацию и на этот мяч вдвоем бросились. Один – мой, понятно, а кто второй – я даже увидеть не успел, потому что нужно прыгать, брать мяч и отдавать его сразу, иначе окажусь в коробочке, с неудобно принятым мячом – только заметил, что на меня ярко-зеленое пятно с той стороны, где из наших должен быть Заяц приближается. И я решил мяч на Зайца кидать, но он – мяч – летел так, что я его принять и прицельно отдать не смог. То есть, я собирался делать пас на Зайца, но улетел мяч к Римлянину, оказавшемуся под чужим кольцом в одиночестве. Помнишь, как он тогда вложил – он это потом полгода вспоминал: «Чем я не Картер»? И получается, что победу нам принес розыгрыш, в котором никто из нас не понимал, что делает. И когда я сейчас Каролиса слушал, мне всё казалось, что в меня летит этот, не пойманный Саулюсом мяч и единственное правильное моё действие – попытаться принять его и сразу распорядиться. Потому что неисповедимы пути Господни.
Так что в скором времени я отрекусь от духовного звания и, знаешь, Вика – я понятия не имею, что со мной будет после того как мы отыграем. Я даже не знаю как мы сыграем – это слишком безумно, чтобы прогнозировать. Могу сказать только, что поддержание литовского баскетбольного престижа – дело богоугодное безусловно, а раз с нами Бог, то кто против нас?.. ☺ А что потом… Не знаю. И это свежит.
Такие у меня новости, солнышко.
Пиши!
Целую!
Твой Уж».
Золотой телец
Люди постоянно покидают свои города. По разным причинам. Многие ездят на выходные к родным: молодые студенты – к родителям, оставшимся в деревнях или, мало от деревень отличающихся, городах, не входящих в «Большую шестерку»
28; выросшие из таких же студентов семейные пары, утяжеленные тюками и детьми – к таким же, только превратившимся с годами в бабушек и дедушек, родителям. Крепко сбитые мужики среднего возраста с обреченными уставшими глазами – на заработки. Такая, «облегченная» версия гастарбайтерства, не затрагивающая Евросоюз – внутри Литвы. Семья в одном городе, работа в другом, и одномудопустим, нужны рабочие руки, но совершенно не нужны голодные рты, которые могут эти руки принести с собой. Вот и мотается мужское население по стране: в воскресенье вечером собраться, поцеловать жену, подкинуть к потолку ребенка – и уехать, чтобы до вечера пятницы глотать пыль на строительном объекте с шести утра до шести вечера. А с шести вечера бухать в компании таких же измученных мужиков в строительном вагончике, куда прораб запихнул восемь рыл на ночевку. Хорошо, если есть портативный телевизор с антенной – можно поймать матч ЛКЛ и поболеть за своих. В тесноте, да не в обиде. А еще есть рыбаки, охотники, бездельники, туристы и, возможно, убийцы.
Обычно разборки между криминалом, пусть и крупнокалиберным, Госбезопасности не касаются. Бандитизм – не враг государству. Враги – контрабандисты, перевозящие через белорусские границы сигареты и бензин, и распространяющие их по ценам в разы меньше официальных, государством установленных. Те самые, благодаря кому, восемьдесят процентов населения до сих пор имеет возможность курить и добираться на работу машиной, а не на велосипеде. Враги – псевдобезработные, стоящие на учете в бирже труда и при этом работающие нелегально, по сговору. А некоторые и вообще – на бирже не регистрируются, чтобы налог на медицину не платить. Враги – законсервированные агенты КГБ, именно законсервированные – агенты КГБ бывшими не бывают, ждущие своего часа и пока, в ожидании, промышляющие мелкими гадостями, вроде критики литовской политики, звучащей в основном на рынках и в автобусах – то есть при большом скоплении людей. Изредка, если очень повезёт и звёзды сойдутся, враги – зарвавшиеся и пойманные за руку политики. Но так редко случается. Хотя даже без них врагов остаётся много, и при таком их обилии, простые бандиты вынуждены довольствоваться вниманием обычной полиции. Но со «Стрелком» – случай особый. Во-первых, слишком не похожи приписываемые ему убийства на обычные криминальные разборки. Обычные криминальные убийства бывают двух видов. Либо шумные и навязчивые, нарочито небрежные и, чаще всего, с участием автотранспорта: щедрая очередь из проносящейся на большой скорости «бэхи», взрыв автомобиля (марка не имеет значения) или череда взрывов, в крайнем случае – всаженное между рёбер холодное оружие, в момент, когда жертва садится в свой личный транспорт. Второй вид – квазипрофессиональные убийства, выполненные по всем диктуемым боевиками и криминальными сериалами правилам. А «Стрелок» работает действительно профессионально, чем и ставит правоохранительные органы в тупик. Вторая же причина, по которой после седьмого эпизода к расследованию привлекли Департамент заключалась в том, что единственная прослеживающаяся связь между жертвами заключалась в причастности их всех к сети той самой контрабанды, которую так не любят друзья начальства Кястаса, пока ещё не пойманные. Кость очередной раз закурил и запустил следующий ролик.
