– Твой возраст – это, пожалуй, наименьшая из всех моих тревог. Просто ты слишком много для меня значишь.
Моя рука нащупывает его руку. Мы переплетаем пальцы.
– Это плохая идея, – говорю я, прислоняясь к нему.
– Хуже некуда, – соглашается Ник.
Погладив мою шею, он едва ощутимым движением расстегивает замочек ожерелья. Положив колье на тумбочку, без труда снимает с меня сережки, наклоняется и трогает губами мое ухо.
По мне пробегает дрожь.
У меня больше нет терпения ждать. Я поднимаю голову и целую его первая. Если честно, этот момент я представляла себе с первой нашей встречи.
И я не разочарована.
Бывают просто поцелуи, бывают поцелуи — такие, как сейчас.
– А я думала, ты не бунтарь, – шепчу я, отрывая губы от губ Ника.
Он стряхивает с себя пальто, мои пальцы торопливо развязывают ему галстук. Я уже почувствовала его вкус, почувствовала его тело, и теперь мне хочется большего. Он со стоном прижимает меня к себе.
– Может быть, я просто не понимал, где и как бунтовать.
Скользнув ладонью по моему затылку, он расстегивает мне платье, слегка задевая обнаженную кожу спины.
Я неуклюже расправляюсь с пуговицами его рубашки, высвобождаю воротник из петли галстука. Сердце стучит, стучит, стучит, ускоряя свой сумасшедший ритм с каждым новым волнующим ощущением, с каждым прикосновением.
Если вы молоденькая девушка из хорошей семьи, ходите с родителями к мессе по воскресеньям и живете в обществе, которое так и ищет повод приклеить на вас пресловутую алую букву
[4], то вам, скорее всего, внушают, что вы должны быть целомудренной и остерегаться распутства. Никто не говорит вам, какое это блаженство – предаваться распутству с любимым мужчиной, сколько сил неожиданно открываешь в себе в такие моменты.
Никто не говорит вам, до чего прекрасно это иногда бывает.
Раньше я думала, что страсть мне знакома, но сейчас, когда он накрыл меня своим телом, я в полной мере испытываю те ощущения, на которые его предшественники только намекали. Украденные поцелуи нетерпеливых мальчиков безнадежно померкли по сравнению с жаром его объятий.
Может, это и есть любовь?
Мне некогда задаваться такими вопросами.
Как это ни назови, сейчас ничто другое не имеет для меня значения.
* * *
– Ты что-то притихла, – говорит Ник и тычет сигаретой в пепельницу на прикроватной тумбочке.
Второй рукой он обнимает меня за плечи. Моя голова лежит на его голой груди.
Потом, думая об этом моменте, я буду вспоминать запах сигаретного дыма, тепло кожи, легкую шершавость простыни, яркий свет лампы, которую мы так и не погасили. Цвета, звуки и ароматы очертят форму моего воспоминания, однако наполнится оно тем, что наполняет меня сейчас, то есть счастьем. Да, я счастлива, хотя понимаю: впереди у нас расставание. Он скоро женится, а я в этой пьесе злодейка, переспавшая с несвободным мужчиной. Как я сама предостерегала Эдуардо, в конце концов всегда приходится платить по счету.
И тем не менее я ни о чем не жалею.
– Я счастлива, – отвечаю я.
– Тебя это как будто бы удивляет, – произносит Ник задумчиво.
– Наверное, до сих пор я не очень-то верила в счастье.
– Понимаю.
Несмотря на его военное прошлое, мне почему-то трудно себе представить, что он действительно меня понимает. Так или иначе, есть вещи, которых я не могу ему объяснить. Сейчас мне просто не хочется, чтобы они портили момент.
Отдать свое тело оказалось легко. С душой дело обстоит несколько сложнее. Удивительно, что мама и Магда так оберегали мою девственность, будто ничего более ценного у меня не было. Вообще-то у меня есть еще сердце, но оно их мало беспокоило.
– Ты все еще боишься, – произносит Ник удивленно.
– Да.
– Мне кажется…
– Что если Фидель и его люди так пугают меня, то мне лучше держаться от них подальше?
– Да.
– Единственный способ побороть страх – это посмотреть ему в лицо. Отнять у него власть над тобой.
– Никому ты больше не подвластна, Беатрис. Ты в безопасности, – говорит Ник так серьезно, что мне хочется рассмеяться.
Впервые я чувствую себя старше и мудрее его.
– Я уже забыла значение слова «безопасность». Я слишком долго жила будто бы в мыльном пузыре, не зная, каким бурным может быть внешний мир и как людям не терпится разрушить то, что мы построили. Потом вся наша жизнь оказалась ненастоящей. Это была только иллюзия, в которую мы поверили, одурачив сами себя. Второй раз я такой ошибки не совершу.
– Значит, больше ты ни во что не веришь?
– Я верю в себя.
– И поэтому никого к себе не подпускаешь, отвергая многочисленные предложения руки и сердца?
Вместо ответа я пожимаю плечами.
– Не делай этого. Не отталкивай и меня. Меня ты можешь впустить.
– Я могу впустить тебя? Это же только фантазия. Зачем зря себя обманывать?
– Это может быть не только фантазией, – возражает Ник, – но и чем-то большим, чем-то реальным.
Он хороший человек, такие в наши дни – большая редкость. Он хороший человек, и впереди у него великие дела.
Как и у меня.
Перевернувшись, я упираюсь ему в грудь подбородком и веду пальцем по его щеке.
– Нами обоими руководят наши амбиции. Давай не будем этого отрицать. У каждого из нас своя цель и свой путь. То, что произошло сейчас, – только момент.
– Ты просто не хочешь, чтобы этот момент стал чем-то большим.
– Дело не в том, чего хочу я или чего хочешь ты. Если наши планы пойдут под откос, мы оба не обрадуемся. И идеальной парочкой нас не назовешь. У тебя есть невеста. – Ник морщится. – Ты не можешь позволить себе скандал. Особенно сейчас, когда до выборов осталось… Сколько? Меньше двух месяцев? А со мной скандал тебе обеспечен.
– Совсем не обязательно. Тебе еще не поздно отказаться от этой безумной затеи с ЦРУ.
– Отказываться от затей – против моей природы.
– Иногда я забываю, как ты еще молода.
Я сажусь, роняя простыню, прикрывавшую мою грудь.
– Не надо! Не сбрасывай меня со счетов из-за возраста! До чего же мне надоело слушать, что я в этой жизни якобы ничего не смыслю, потому что я молодая женщина!
