Прищурившись, озадаченно смотрю на него. Вот, значит, что происходит между мной и его отцом, по мнению Ноя? Просто маленькая сиротка нуждается в любви?
Он действительно думает, будто Джейк воспользовался мной.
– Когда мне было шестнадцать, один девятнадцатилетний парень увез меня домой с вечеринки и хотел сделать со мной то же, что делает твой отец. Я не позволила ему, потому что ничего не почувствовала.
Оба парня молчат, в то время как я продолжаю:
– Когда сын сенатора Де Хэвена зажал меня в углу на губернаторском балу с парой своих приятелей из студенческого братства… обещая хорошо со мной обращаться, я тоже не согласилась, и он после этого мог похвастаться разбитой губой. Когда Терренс Холкомб вошел в озеро, щеголяя своим красивым телом и разбрасываясь теми же дерзкими словами, которые слышу от тебя, я не повелась на перспективу сиюминутного наслаждения.
Пусть я приехала сюда девственницей, но не дурой.
– А когда мы все вместе праздновали мой день рождения и местные парни пялились на меня, пока я танцевала, мне было плевать. Меня волновало только то, что ты, Джейк и… – я бросаю взгляд на Калеба, – что вы наблюдали за мной. Что я ни в чем не нуждалась и ничего не хотела ни от кого другого, ведь в этом доме у меня есть все, чего я желаю.
Я не какая-то пустоголовая идиотка, которая цепляется за каждого, кто проявит к ней внимание или жаждет ласки от первого встречного. Джейк не пометил меня. Я сама делаю выбор.
– Я в курсе, как остановить то, что мне не нравится. И умею говорить «нет».
– И?
– И я говорю «нет», – отвечаю Ною.
Схватив свой учебник, прохожу мимо него и покидаю кухню.
Глава 22
Ной
Если бы она только открылась мне…
Знаю, Тирнан меня хочет. Это было видно той ночью на диване в день ее рождения, и в мастерской под мотоциклом. Я был прав, когда сказал, что занялся бы с ней любовью. Я бы не сбежал из ее комнаты после, не стремился бы поскорее кончить. Мне было бы приятно доставить ей удовольствие.
Подложив руку под голову, смотрю в потолок, снова и снова прокручивая в мыслях то, каким фиаско завершился сегодняшний вечер. Я облажался. Напился и все испортил.
Калеб спит. Тирнан тоже отправилась в постель несколько часов назад. Сглотнув ком в горле, закрываю глаза. Мой член набухает, наливается жаром. Протянув руку вниз, сжимаю его через джинсы, едва не застонав от ноющей боли.
Она должна быть здесь. Тихо и нежно раскачиваться на мне, пользуясь тем, что его нет дома. Калеб нас не сдаст. Я закрываю глаза, массирую себя и чувствую, как с каждой секундой все сильнее твердею.
Или я должен быть в комнате Тирнан. Целовать, неспешно разжигая в ее теле огонь, прикладывая все усилия, чтобы она была не способна отказать. Я бы так мастерски вылизал ее киску, что Тирнан умоляла бы взять ее. И, не дав ей опомниться, вошел бы в нее и показал, на что способен молодой парень.
Сжимаю свой член, испустив хриплый стон. Господи. Мне нужно передернуть. Иначе я не усну.
Поднявшись с кровати, застегиваю джинсы, оставляю свою футболку на полу и иду к двери.
Вдруг услышав приглушенный выкрик, навостряю уши.
Что это такое?
Крик вновь доносится из спальни Тирнан. Я резко перевожу взгляд на разделяющую нас стену в замешательстве. Отец ушел. Она там не с ним. Почему…
Раздается кряхтение, потом что-то похожее на всхлип. Какого черта?
Выйдя в коридор, смотрю влево на ее комнату. Дверь закрыта. Подхожу ближе, но тут Калеб, тяжело топая, спускается по лестнице из своей комнаты. Он тоже в темных джинсах и без футболки. Его веки едва разлипаются, волосы взъерошены, словно он только проснулся.
Мой брат не останавливается и не смотрит мне в глаза. Просто открывает ее дверь, как будто это привычное дело. Я захожу вслед за ним, слышу крик Тирнан. Калеб тихо обходит вокруг ее кровати. Она сжимает свою футболку, наполовину уткнувшись лицом в подушку, и снова кричит. Перестав дышать на мгновение, я морщусь. Судя по виду, ей больно. Что…
Волосы спадают на лицо Тирнан, ее кожа влажная из-за выступившей испарины, все тело напряжено словно натянутая струна.
Уставившись на нее, внезапно понимаю.
Она спит.
– Что с ней? – спрашиваю, стоя на пороге.
Калеб лишь отмахивается, прогоняя меня, после чего ложится рядом с Тирнан и притягивает ее к себе. Она сразу же льнет к моему брату, зарывается ему в шею. Ее крики затихают, дыхание начинает выравниваться. Зевнув, он укрывает их одеялом, будто это совершенно нормально.
– Часто она так?
Человек, которому снятся кошмары, не должен издавать такие звуки, да? Пока Калеб устраивается удобнее, Тирнан успокаивается, сворачивается клубочком и прижимается к нему, продолжая тихо и мирно дремать.
Он лежит на боку, обнимает ее, пристроив подбородок ей на макушку. Они оба опять проваливаются в сон.
Я наблюдаю за ними. Она знает, что так кричит по ночам?
Знает, что Калеб приходит к ней? Никогда этого не слышал.
Разумеется, Тирнан порой спит в комнате отца. Может, мой брат приходит, только когда она одна?
В детстве у него тоже случались кошмары, правда он просыпался.
Резкий запах ударяет в ноздри, и я моргаю, услышав собачий лай. Вдохнув, поворачиваюсь к коридору и кривлюсь. У меня почти слезятся глаза.
Я шепчу Калебу:
– Ты это чуешь?
Пахнет гарью, но мы затушили все камины. Спускаюсь вниз и проверяю, действительно ли огонь погас, затем направляюсь к входной двери. Однако, проходя мимо кухонного окна, замечаю зарево. Прищурившись, останавливаюсь. Какого?..
Рванув на кухню, едва не спотыкаюсь о выбежавших навстречу собак, наклоняюсь над раковиной и выглядываю в окно. Живот сводит.
– Ох, твою мать, – судорожно выдыхаю я. – Калеб! – ору, развернувшись кругом, и бегу к двери. – В амбаре пожар!
Животные. Амбар рядом с конюшней. Черт!
Я хватаю из шкафа толстовку, натягиваю ее, обуваюсь и достаю из кармана куртки перчатки.
– Калеб! – зову опять. – Поторапливайся!
Его шаги громыхают наверху, он несется вниз по лестнице. Не дожидаясь брата, распахиваю дверь и выскакиваю наружу. Поскользнувшись, цепляюсь за перила, быстро спускаюсь по ступенькам веранды. Снег хрустит под ногами, засыпается сверху в ботинки, которые я не успел зашнуровать. За сегодня еще 15 сантиметров выпало. Но мне плевать. Я останавливаюсь и смотрю на амбар, не в состоянии пошевелиться. Что за чертовщина? Языки пламени полыхают на крыше. Будет чудом, если вода в шланге не замерзла. В противном случае мы потеряем все. Черт, с чего вдруг начался пожар?
