Ной лишь смеется в ответ.
Джейк качает головой.
– Мы это еще обсудим, – произносит он.
Ладно, главное, не сегодня.
– Ну спасибо. – Чмокаю его в щеку. – Мне очень понравилось.
Мужчина один раз кивает и прокашливается, однако в глаза мне не смотрит.
– Пойду прогрею пикап.
Схватив свою шаль, накидываю ее на плечи. Свитер с Аранских островов от Мираи, чтобы не замерзнуть зимой, футболка и бейсболка от Ноя, которые помогут мне не выделяться среди местных, и новая игрушка. Пока это лучший день рождения в моей жизни.
Когда я направляюсь вслед за Джейком, Калеб останавливает меня, преградив путь.
Я поднимаю взгляд.
После секундной заминки он достает из заднего кармана длинную полоску темно-коричневой кожи и протягивает мне. Прищурившись, слышу автомобильный гудок снаружи, но никто из нас не двигается. Ной подходит сбоку.
– Что это такое? – Забрав вещицу, провожу по ней пальцами и переворачиваю.
– Он сам их делает, – сообщает парень.
Это ремень с резным орнаментом и серебряной пряжкой, похожей на антикварную. Я изучаю узоры. Деревья, водопад, пик – вид из окна моей спальни, по сути, – что-то вроде заплетенных в косу волос, лошадь и «ловец снов
[18]».
С трудом сглатываю. Зачем Калеб добавил «ловец снов»? Однако ремень красивый. Он сделал его сам?
Заметив еще одну деталь, хихикаю.
– Отверстия доходят до пряжки. Я польщена, но моя талия не такая тонкая.
Нагнувшись, Ной шепчет:
– Зато твои запястья тонкие.
Мое сердце подпрыгивает в груди. Резко подняв глаза, смотрю на наблюдающего за мной Калеба.
Что?
Его брат смеется, и они оба выходят на улицу, оставив меня одну.
Только когда Джейк вновь сигналит, я вздрагиваю от неожиданности и понимаю, что потеряла счет времени, рассеянно уставившись на ремень.
– Отдай! – кричу Ною, пытаясь выхватить свой телефон, который он держит вне моей досягаемости. – Ну же.
Парень отталкивает меня, упершись ладонью в лоб. Мы сидим за столиком, пока он изучает фото.
– Матерь божья, – восклицает Ной достаточно громко, чтобы услышали все окружающие. – Почему ты это прячешь?
Сделав выпад, вырываю мобильник из его руки и плюхаюсь обратно на стул.
– Потому что фотография дурацкая.
– Тогда зачем хранишь ее в телефоне?
– Затем, – отвечаю ему. – Мне больше нечем гордиться.
Собираюсь закрыть ссылку на единственную когда-либо написанную обо мне статью и сопроводительную фотосессию, на которой настоял журнал, как вдруг Джейк отбирает мой сотовый, тоже решив посмотреть.
Я испепеляю его взглядом, открываю рот, намереваясь возмутиться, но останавливаюсь, обеспокоенно оглядев остальные семьи. Им наверняка хочется спокойно поужинать в стейк-хаусе.
Сама виновата, что показала Ною фото. Прошлой весной Vanity Fair написал экспозе о детях звезд и включил меня в их «коллекцию». К сожалению, фотосессия входила в комплект. На одном из снимков я изображена с французскими косами, в спортивном лифчике и экипировке для лакросса. Я выглядела потной, грязной, но в то же время довольно сексуальной. Пусть вся эта история и была ложью, состряпанной публицистом родителей в попытке создать потрясающий образ, опыт мне на самом деле понравился. Даже несмотря на то, что я никогда не играла в лакросс.
Тогда я в первый и последний раз чувствовала себя важной.
Да, статья оказалась полной чушью о том, насколько я была вовлечена в жизнь школы. Без единого слова правды о моих хобби и активизме. И место в публикации я получила лишь благодаря родителям. Когда они заставили меня участвовать, сама идея вызвала неприязнь.
Однако фотосессия… В процессе мне казалось, что я красивая, а после ощутила себя совершенно глупо.
– Отличная фотография. Мы разместим ее на сайте, – говорит Ной отцу, после чего поднимает руки, держа нож и вилку, и декламирует воображаемый заголовок: – Новое пополнение «Ван дер Берг Экстрим».
Закатив глаза, перевожу взгляд на Джейка.
– Верни телефон.
Он отдает его Калебу. Тот, едва взглянув на экран, передает мобильник брату.
– Сейчас же, – цежу сквозь зубы, стараясь не привлекать внимания к нашей перепалке.
Джейк снова придрался к моему чересчур открытому платью за ужином, и я захотела похвастаться, что появлялась на публике в более откровенных нарядах. Только мне не хочется, чтобы они пялились на меня в бюстгальтере. На людях.
Бокалы и столовые приборы звякают в старом минималистичном ресторане, запахи соуса барбекю и картофеля-фри витают в воздухе, отчего в носу время от времени пощипывает.
Стейк получился пережареный, «Кола» разбавлена водой, пол покрыт таким толстым слоем застарелого жира, что я могу написать на нем каблуком свое имя.
Но я бы все равно ничего не изменила в праздновании своего восемнадцатилетия. Мне уже гораздо веселее, чем было на всех предыдущих днях рождения вместе взятых.
Ной отдает телефон. Я выключаю и кладу девайс себе под бедро, чтобы парни больше не добрались до него.
– Итак, что скажешь? – спрашивает мой кузен. – Хочешь выглядеть так же сексуально на нашем сайте?
– Заткнись.
Придвинув свой стул ближе к столу, делаю глоток содовой.
– Это действительно хорошая идея, – возражает он, повернувшись к отцу. – Вот, чего нам не хватает в маркетинге. Красоты.
– Ной, господи… – Джейк неловко ерзает на сиденье и поднимает бутылку к губам.
– Нет, серьезно. Посмотри на сайты других компаний. На все шоу и выставки, которые мы посещаем. Что у них общего? Горячие девчонки. Мы могли бы пригласить фотографа домой и устроить фотосессию с ней на байках. Круто получится.
– К утру пойдет снег, – парирует Джейк. – Ни один фотограф не заберется на гору. – Он быстро переводит взгляд на меня. – И никто не спустится.
Я замираю, удерживая зрительный контакт с дядей. Меня почти пробирает дрожь. Не уверена, вижу ли в его глазах предупреждение или вызов относительно предстоящих месяцев, но одобрительно поднимаю свой бокал, готовая ко всему.
Мужчина ухмыляется, тоже поднимает свое пиво, Ной следует его примеру, и мы втроем клацаем стеклом о стекло. Калеб продолжает есть.
– Кроме того, – добавляет Джейк, поставив бутылку на стол, – мы можем больше не увидеть Тирнан после весны. Я пока сомневаюсь, стоит ли нам добавлять ее на титульную страницу.
