– Думаешь, к советам твоей матери стоит прислушиваться? – говорит отец.
– Она была никчемной матерью, – отмечает Тирнан. – В остальном – ничего подобного. Вообще-то, это единственный совет, который она мне дала, поэтому я стараюсь придерживаться его.
На самом деле совет неплохой. Меня радует, что я не женился на своей первой. Или пятой. Люди познают себя через секс. Это правда. И порой ты можешь потратить довольно значительную часть жизни на то, чтобы стать таким человеком, каким стремишься быть. В семнадцать лет я был полным мудаком и счастлив, что моей будущей жене не придется иметь с ним дело. Тогда я вел себя хуже. Гораздо хуже.
– Ну, похоже, у тебя уже есть все необходимые знания, – говорит папа. – Зачем тогда перебирать троих мужчин?
– Некоторым вещам невозможно научить. – Она съедает кусочек стейка, которым с ней поделился Калеб. – Лишь научиться. Тебе так не кажется?
Забавляясь, я наблюдаю за отцом, которому нечего ответить, потому что Тирнан права. Порой людям приходится совершать собственные ошибки и испытывать боль.
Девушка берет свою пустую бутылку и встает.
– Так или иначе, беспокоиться не о чем, – уверяет она. – Я абсолютно не заинтересована в драме, сопутствующей отношениям, и даже если бы была, нас совсем скоро по уши завалит снегом. Идеальный пояс целомудрия.
Подойдя к мусорной корзине, Тирнан выбрасывает бутылку, после чего тянется к холодильнику за другой.
Едва дыша, мы следим за каждым ее движением, пока она наклоняется в своих трехсотдолларовых джинсах, чтобы найти пиво.
Я ерзаю на месте. Выпуклость между бедер внезапно твердеет.
– Ага, – саркастично бормочу, поднеся свою бутылку к губам. – Ведь здесь нет абсолютно никакой опасности.
Папа бросает на меня предупредительный взгляд.
Практически уверен, что он к этому моменту понял: зима выдастся чертовски длинная.
Глава 15
Тирнан
—Что это такое? – Я резко поднимаю глаза на Ноя, прежде чем взять протянутый им пакет.
Последние несколько недель мы при любой возможности ездили в город, предчувствуя конец наших вылазок за чизбургерами и молочными коктейлями. Еще сегодня мне нужно было заскочить в аптеку за припасами на все случаи жизни, если я вдруг заболею во время зимовки на пике и не смогу оттуда выбраться. Теперь я готова к головной боли, насморку, болям в суставах и спине, спазмам, аллергии – сейчас у меня ее нет, но кто знает – и вскоре получу несколько курсов своих противозачаточных.
Я подумывала отказаться от них, но… полагаю, лучше придерживаться рутины.
Он пожимает плечами.
– Никогда не дарил девушке подарок на день рождения. Если не понравится, можешь не носить.
В пакете нахожу футболку и бейсболку. Мы ждем в углу магазина, когда мне выдадут лекарства. Я разворачиваю футболку, поставив упаковку на пол.
Она светло-голубая, с эмблемой города на груди, а сзади на всю спину – логотип «Ван дер Берг Экстрим». У Ноя такая же, только белая.
Ухмыльнувшись, спрашиваю:
– Ты так пытаешься сказать мне, что хочешь вернуть свою одежду?
– Просто подумал, тебе может пригодиться вещь, которая сидит луч… – Сделав паузу, парень меняет мнение: – Вообще-то, моя одежда довольно хорошо смотрится на тебе. Я подумал, что ты захочешь что-нибудь новое, вот и все.
Да. Футболка мне очень нравится. В моем гардеробе их мало. В основном школьные, хотя хорошие воспоминания с ними не связаны, так что носить эту будет приятно.
Перевожу взгляд на бордовую бейсболку с курсивной надписью «ДИКАЯ».
– Выбор был между этой и со словом «ДИВА».
Засмеявшись, надеваю ее на голову и смотрю на Ноя из-под козырька.
– Я ДИВА, – признаю я, – однако предпочту быть дикой дивой.
Быстро приобнимаю его одной рукой за шею.
– Спасибо.
Я отстраняюсь, но он обхватывает мою талию, прижимает к себе и обнимает по-настоящему. Застигнутая врасплох, мнусь на месте, а спустя мгновение крепче сжимаю Ноя в объятиях. Классно обнимать человека, не желающего отпускать тебя первым.
– Моя мама иногда звонит мне, – сообщает он тихим, печальным голосом. – Папа не знает.
Отпустив его, пячусь назад, чтобы заглянуть парню в глаза.
– Не уверен, зачем рассказал тебе. Она просит переводить деньги на ее тюремный счет.
Я слушаю, наблюдая за ним. Никто ее не обсуждает. Мне даже неизвестно, за что она попала в тюрьму.
– И я перечисляю ей деньги, на миг теша себя мыслью, что нужен матери. – Мой кузен грустно улыбается и выглядит таким мрачным. Таким серьезным. Совсем не похожим на Ноя. – Несмотря на то, что понимаю: я всего лишь первый человек, которого, как она думает, можно использовать. Мать знает, отец не станет с ней говорить. А Калеб не может с ней говорить.
А Ной не может говорить с Джейком. К такому выводу я пришла в первую неделю пребывания здесь.
Ему не с кем найти общий язык в отцовском доме. Раньше я этого не замечала.
– Мне бы хотелось, чтобы она умерла. – Ной, сначала уставившийся в пол, поднимает глаза. – Я бы хотел, чтобы она умерла, потому что тогда мог бы любить ее.
Пристально смотрю на него. Мы оба едва дышим, но сохраняем спокойствие.
Он подходит ближе.
– Что бы ты предпочла: быть использованной или забытой навсегда?
– А что предпочтешь ты: быть забытым навсегда или использованным? – бросаю в ответ.
Даже сейчас я не могу определиться. По крайней мере, мать помнит о его существовании и способна показать свою любовь, пусть и фальшивую.
Но с другой стороны… родители хотя бы мне не лгали. Не играли со мной, не морочили голову. Я всегда знала свое место.
Кому было хуже? Ною или мне?
– Примерь футболку до того, как мы уйдем, – просит парень.
Внезапная смена темы беседы заставляет меня моргнуть.
Ной делает очередной шаг мне навстречу. В его взгляде появляется суровость, пока он оттесняет меня дальше в угол.
– Не хочу, чтобы она оказалась слишком обтягивающей, – поясняет Ной.
Он нависает надо мной, глядя сверху вниз. Наши тела разделяют считанные сантиметры.
Что? В магазине? Я осматриваюсь по сторонам.
– Ной…
– Я действительно рад, что ты здесь, – шепчет парень, перебив меня. – Рад, что ты вернулась.
– Почему тебе так необходимо мое присутствие?
– Почему бы и нет?
Изучаю его глаза.
– Потому что, когда ты уедешь, меня рядом уже не будет.
