Откинувшись на спинку стула, он бросает свой сэндвич на тарелку. Знаю, о чем отец думает. Я говорю словно гребаный псих. Неужели мне действительно хочется, чтобы он притащил девушку сюда против ее воли?
Нет.
Возможно.
– Похороны состоялись только вчера. Она еще может вернуться.
Ага, конечно. Мы ругались с ней, как последние говнюки, и Тирнан решила уехать, особо не задумываясь. Зачем ей возвращаться? Я бы не вернулся.
Потянувшись за соком, открываю крышку и подношу контейнер ко рту. Вдруг наверху хлопает дверь, затем слышится скрип половиц. Я замираю, встретившись взглядом с отцом. Он прищуривается и спрашивает:
– Ты кого-то привел домой вчера?
– Нет.
Ставлю сок на стол. Мы оба навостряем уши.
Может, Калеб привел кого-то…
Не успеваю я закончить мысль, как с лестницы доносятся шаги. Обернувшись втроем, мы обнаруживаем Тирнан. Она в мешковатых джинсовых шортах и моей футболке, зябко обнимает себя, пытаясь согреться. Ее волосы растрепаны, а на глазах солнцезащитные очки.
Какого хрена?
– Доброе утро, – говорит девушка, зевая.
Я подскакиваю со стула, изумленно пялясь на нее. Прошмыгнув мимо стола, она подходит к кофеварке.
– Доброе утро?! – восклицаю я. – Откуда ты взялась?
Тирнан просто забрела сюда, будто и не уезжала. Это сон?
– Когда ты приехала? – спрашивает отец, не дав ей шанса ответить мне.
– Прошлой ночью.
– Как добралась из аэропорта?
– Uber заказала.
– Ты вернулась, – произношу я, до сих пор пребывая в шоке. Мое сердце бешено колотится.
Она действительно здесь? То есть Тирнан все это время была в своей спальне, пока я тут дулся, черт побери?
Девушка оглядывается через плечо и смотрит на нас с папой, словно на идиотов.
Объятий она сейчас определенно не стерпит.
– Кто-нибудь может проверить рычаг переключения передач трактора? – интересуется Тирнан, сменив тему. – Он заедает. И пылесос? Он слишком громкий. – Она добавляет немного сливок в свой кофе и перемешивает. – Если вы конструируете мотоциклы – это не значит, что всю остальную технику нужно переделывать так, чтобы она звучала подобно маслкару
[16].
Взяв свою кружку, Тирнан выходит из комнаты.
– Я разберусь с Бернадетт, покормлю лошадей и собак, соберу помидоры, а потом приготовлю завтрак. И еще, вы не принесете дров в мою комнату? Ночами начинает холодать.
Она поднимается на второй этаж, я тем временем смотрю на папу со слегка приоткрытым ртом.
– Я вас не накормлю, пока не приведете конюшню в порядок и не потренируете Шони! – кричит Тирнан с лестницы. – Вперед!
Глаза отца округляются. Вскочив с места, он запихивает в рот последний кусок бекона, а я смеюсь, делаю щедрый глоток апельсинового сока и поспешно покидаю кухню.
Да, мэм.
Накрыв кобылу попоной, провожу рукой по ее морде между глазами, после чего запираю стойло и выбегаю из амбара.
Меня пробирает дрожь. Черт, похолодало. Солнце скрылось за пиком час назад. Несмотря на то, что еще не стемнело, мне не хватает его тепла. Подхватив темно-синюю толстовку, висящую на бревнах, натягиваю ее через голову, затем поправляю бейсболку.
– Тирнан! – кричу, увидев, как она выходит из теплицы и тащит шланг обратно к стене. – Давай напьемся!
Девушка слабо улыбается. Вдохнув, ощущаю аромат стейков, жарящихся на гриле. Тирнан взбегает по крылечным ступенькам; ее резиновые сапоги покрыты засохшей грязью еще с тех пор, как она надевала их в прошлый раз. Я следую за ней, и мы вдвоем огибаем террасу, направляясь к задней части дома.
Схватив две бутылки пива из бака, смахиваю лед, откручиваю крышки и вручаю одну кузине. Когда останавливаемся возле моего папы, она скачет на месте.
– Прохладно.
Я снимаю и протягиваю свою толстовку Тирнан. Она уже в моей старой бело-голубой фланелевой рубашке, но принимает вещь без возражений, надевает ее и забирает предложенное пиво.
– Для гриля слишком холодно не бывает, – подмечает отец.
Улыбнувшись, девушка говорит:
– Пахнет очень вкусно. Я умираю с голоду.
Пока он перекладывает стейки на блюдо, я собираю поджареную кукурузу, а Тирнан убегает в дом за макаронным салатом и картофельными чипсами.
Мы накрываем стол для пикника в мастерской. Все двери открыты. С кухни доносится музыка, вечерний воздух становится еще свежее. Алкоголь успокаивающим бальзамом растекается по венам. Допив пиво, я оборачиваюсь к рабочему столу, беру бутылку текилы «Патрон» и наливаю каждому из нас по шоту, Тирнан в том числе.
– Э, нет, – произносит она, расставляя соусы.
– Да. – Я киваю, поставив выпивку рядом с ее тарелкой. – Мы бухаем.
Калеб подходит и садится на стул. Проглотив обжигающую жидкость залпом, я резко выдыхаю, с грохотом опускаю стопку и вскрикиваю, когда текила достигает желудка. Потом бросаюсь вокруг стола, ловлю Тирнан и забрасываю ее себе на плечо.
– Потому что она наша на всю зиму! – Закружившись, слышу визг кузины.
– Ной! – рявкает она.
Однако я все равно смеюсь. Твою мать, к счастью, этот день заканчивается лучше, чем начался. Иначе мне реально пришлось бы постоять за себя и уйти отсюда навсегда.
Ее присутствие сделает этот дом сносным. Тирнан делает папу сносным.
– Сядьте, ради всего святого, – распоряжается отец. – Поужинайте как нормальная семья.
Поставив девушку на ноги, хихикаю, заставляю ее сесть, открываю новую бутылку пива и наблюдаю за Тирнан. Пристально глядя на текилу, она изгибает бровь.
Ну же. Отец не пьянеет, потому что пьет мало, а Калеб способен выпить литры Джека, Джима и Хосе
[17] вместе взятых, но все равно остаться трезвым.
Тирнан глубоко вздыхает, поднимает стопку, опрокидывает ее и тоже глотает залпом. Ей даже практика не понадобилась. Хорошая девочка.
Папа тем временем раздает стейки.
Я заново наполняю наши стопки.
– Хватит. – Она вскидывает руку. – Не хочу, чтоб меня потом выворачивало наизнанку.
– Знаешь что? – говорю, пока девушка накладывает каждому из нас салат. – Заключим пари. Если я очищу свою тарелку раньше тебя, ты должна выпить еще два шота.
