– Да пошел ты.
Опять высовываюсь из-за угла. Оба повернуты ко мне спиной. Джейк стоит позади Мираи и подначивает ее.
– Все случилось совсем не так, как ты думаешь, – поясняет он. – Дом Тирнан – рядом с нами. Мы готовы убить, защищая ее.
От этих слов мои щеки вспыхивают, однако женщина остается непреклонна.
– Отвали.
Я пробегаю мимо арочного проема и мчусь вверх по лестнице, стараясь не попасться им на глаза. Сегодня у меня нет сил вмешиваться в эти разборки. Поприветствую Джейка завтра.
– Все, я зову охрану, – слышу ее предупреждение.
– Я не уйду, – с издевкой произносит Джейк. – Если придется, проведу здесь ночь. Буду ждать с тобой…
– Нет, не будешь.
– Так близко к тебе… – продолжает он.
– Заткнись.
– Буду наблюдать за тобой…
– Фу.
– Только ты и я… – дразнит мужчина.
После короткой паузы Джейк рявкает:
– Ай! Больно же! У меня кровь из носа пошла. Господи!
– Не на ковер! – выкрикивает Мираи.
Быстрым шагом добравшись до своей комнаты, хватаю ручку и тихо закрываю за собой дверь.
Не знаю, нашел ли меня Ной, потому что знал о приезде отца, или Джейк навещал его и заодно решил заглянуть сюда. В любом случае я рада, что они оба в городе. Я лишь надеюсь, что Джейк позаботился о том, чтобы на время его отсутствия кто-нибудь приглядывал за домом и ухаживал за животными, если Калеб не вернулся.
Пока оставлю его наедине с Мираи. Им нужно пообщаться и выяснить отношения. Независимо от того, одобряет она случившееся или нет, мой дядя никуда не денется. Если Мираи хочет остаться со мной, ей придется иметь дело с ним.
Рухнув на кровать, я зарываюсь лицом в подушку. День выдался хороший, но долгий. Неизменный трепет, который угас в моем сердце после того, как я уехала с пика шесть недель назад, начинает вновь пробуждаться. Они здесь, и я острее чувствую, пусть еще не в полной мере, что нахожусь дома.
Каталог университетских курсов, лежащий на тумбочке, довлеет надо мной. Мне хорошо, однако при виде его становится хуже. Этим утром я охотно хотела пойти в колледж.
А сейчас, раз они вернулись…
Черт бы побрал этих мужчин. Всегда сбивают меня с толку. Я протягиваю руку к ночнику, дергаю за цепочку, отчего комната погружается в темноту, и закрываю глаза.
Встрепенувшись, внезапно просыпаюсь. Моргаю, прогоняя сон, переворачиваюсь на спину и жду, пока обстановка обретет четкость.
Что меня разбудило? Похоже на град. Только в Лос-Анджелесе не бывает града.
Я включаю свет, принимаю сидячее положение и потираю глаза. За окном ясная и тихая ночь. Поднявшись с постели, подхожу к полупрозрачным шторам и отодвигаю их. Разглядываю кажущуюся синей траву и тень дерева на мрачной лужайке, прикрыв зевок рукой. Вдруг уловив какое-то движение, присматриваюсь внимательнее.
С той же ветки, на которой висели качели родителей, свисает веревка с небольшой шиной. Мой пульс учащается. Мне не чудится? Мираи срезала шину в прошлом августе. Когда я вернулась домой, даже веревки уже не было. Я…
Бросившись к двери, распахиваю ее, бегу по коридору. Из кухни слышен смех. Аромат чили по рецепту Джейка проникает в ноздри. В животе урчит, но я, не обращая на это внимания, выхожу во двор через черный ход.
Давно я смотрела в свое окно? Может, вчера? Мираи повесила новые качели? На сей раз специально для меня?
Полагаю, это было бы чутко с ее стороны.
Или, возможно, она повесила шину в честь родителей, узнав, что я погребла их прах под деревом. Эдакий последний мемориал.
Обогнув дом, вижу канат впереди, раскачивающийся на легком ветру.
Шина другая. Немного меньше, с белой полосой. В такой, вероятно, только ребенок поместится.
Кто-то выходит из-за дерева, и я останавливаюсь, встретившись с ним взглядом.
Калеб смотрит на меня.
Мои легкие полностью опустошаются. Происходящее кажется нереальным, однако он хватает веревку над шиной и протягивает ее мне.
Это его рук дело?
Когда?.. Как?..
Ноги двигаются по собственной воле. Медленно приблизившись, спрашиваю:
– Что ты тут делаешь?
Мой голос едва уловим, потому что во рту внезапно пересохло. Поверить не могу, что Калеб покинул Чапел-Пик. Он прилетел на самолете?
Либо приехал на машине. Так или иначе…
Это невероятно. Трудно представить его в любом другом месте, помимо пика, но он здесь.
– Как ты попал сюда?
Конечно, Калеб не отвечает. Просто протягивает мне руку.
Глядя на вены, выступающие с тыльной стороны его кисти, вспоминаю все ночи, когда мои пальцы исследовали каждый сантиметр его тела. Особенно одной ночью.
Я принимаю руку Калеба. Вместо того чтобы помочь забраться внутрь, он берет меня под мышки, высоко поднимает и усаживает на шину сверху. Обвив веревку ногами и руками, испытываю эйфорию и счастье. Голова едва не кружится. Боже, я люблю его.
Калеб здесь. Я могу дотронуться до него.
Что все это значит?
Ветка скрипит под моим весом. В животе все переворачивается. Всегда представляла, каково будет сидеть на этих качелях. Мне хочется улыбнуться, но я сдерживаюсь.
Потянув назад, он отпускает меня. Вопреки стараниям, я все-таки улыбаюсь, закрываю глаза и ощущаю, как лечу вперед, рассекая воздух. Шина возвращается обратно, и Калеб снова толкает ее, уже сильнее. Вцепившись пальцами в веревку, прижимаюсь к ней всем телом, упиваюсь легкостью в голове, вихрем в животе.
Подхватив шину, он раскручивает ее. Я начинаю вращаться вокруг своей оси, дрейфую в сторону дома и обратно к нему. Смеясь и улыбаясь, наконец-то вытягиваю руки вверх и запрокидываю голову назад. Мои волосы развеваются на ветру.
Это так прекрасно и изумительно. Я чувствую себя свободной. Недаром мать обожала кататься на качелях.
Этих ощущений почти достаточно, чтобы забыть о прошлых обидах. Не хочу отпускать Калеба.
Но не уверена, что ему следовало приезжать.
Шина вращается, постепенно замедляясь. Он перестает подталкивать и позволяет мне остановиться. Мир и мои внутренности прекращают кружиться. Стоя у меня за спиной, Калеб останавливает шину, а я устремляю взгляд в землю.
– Откуда ты узнал о качелях? – интересуюсь, не ожидая услышать ответ, разумеется.
Парень вручает мне лист бумаги, сложенный много раз. Я забираю его и расправляю.
Едва заметив фотографию, сразу же понимаю, что это такое. Распечатанная статья, одна из многих, посвященных моим родителям. Отец катает мать на качелях из шины на том же месте. Их лица сияют самыми искренними улыбками, какие я только видела.
