– Гвен что-нибудь тебе рассказала?
Джексон покачал головой.
– Был у нас как-то разговор. Но она тогда просто… фиг поймешь, задыхаться стала, что ли. Никогда ее такой не видел. Я понимаю, для нее это тоже травма. В том смысле, она же была там. И сама чуть не погибла. Но я же ее знаю, я видел, что она хотела сказать мне что-то. И при этом была очень напуганной… что могло ужаснуть ее до такой степени? – проговорил он.
Скарлетт попыталась придумать какую-нибудь отговорку, а потом поняла, что парень вовсе не смотрит на нее в ожидании ответа, он просто ушел с головой в воспоминания.
– После этого она стала меня избегать…
– А ты начал ее преследовать, – сказала Скарлетт.
Джексон, будто обороняясь, сложил руки на груди.
– Да ты сама вломилась к ней в квартиру!
– Виновата, признаю. – Она подняла руки. – Просто… в общем… – Она засомневалась, не понимая, правильно ли собирается поступить, ведь доверять посторонним – против принципов Каппы. Но этот парень был единственным человеком на всем свете, который мог знать, где Гвен, а поиски Тиффани куда важнее всех традиций и протоколов. – Слушай, это тайна…
– Не может быть! – саркастично перебил ее Джексон.
– Да, я понимаю, но тут дело действительно серьезное. – Скарлетт набрала в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выдала: – Одна моя подруга попала в беду. Она исчезла после бала встречи выпускников. Мы не можем обратиться в полицию – нам пришла записка… в общем, все реально непросто, и, думаю, Гвен может быть в этом замешана. Я знаю, ты тоже за ней следил, и, если вдруг ты выяснил что-нибудь или видел что-то странное, пожалуйста, расскажи мне. Очень нужно.
– Ты думаешь, твою подругу похитила Гвен? – спросил Джексон со скепсисом на грани презрения. – Зачем бы ей это? Что вы ей сделали?
Скарлетт заставила себя не терять самообладания. В глазах Джексона Гвен выглядела перепуганной уязвимой девчонкой, которая к тому же получила серьезную травму. Он понятия не имел, на что в действительности способна эта страдалица.
– Там все… непросто. Но, честное слово, я не хочу Гвен ничего плохого. Мне просто нужно помочь подруге.
– Тебе придется рассказать мне гораздо больше. Если она от вас прячется, наверное, у нее есть для этого офигеть какие веские причины.
Пальцы Скарлетт начали зудеть и покалывать в предвкушении колдовства. Из уважения к покойной Харпер она собиралась дать Джексону еще один шанс на добровольную помощь, но готова была при необходимости прибегнуть к магии. Лишать человека свободной воли, конечно, против правил, но в точности следовать каждому из них сейчас не самое подходящее время.
– Она опасна даже для себя самой. Я думаю, есть вероятность, что она может причинить вред и себе, и тем, кто с ней.
– Чего это вдруг? – Голос Джексона по-прежнему звучал жестко, но вызывающее выражение исчезло с его лица.
– Я не совсем уверена, но не могу рисковать тем, что потеряю еще одну сестру.
Джексон закрыл глаза, и Скарлетт на миг испугалась, что зашла слишком далеко. Как бы ни были близки между собой Воронихи, ее собственная потеря ничто по сравнению с горем Джексона. Но он наконец вздохнул и устало проговорил:
– На Скидауэй-Айленд есть хижина. Я как-то проследил Гвен до нее. Она ездит туда раз в пару недель, если не чаще.
Девушка уже рылась в сумочке, ища ключи от машины.
– Как думаешь, сможешь снова отыскать это место?
* * *
– Мне сейчас пришло в голову, что мы все делаем не так, как в фильмах ужасов, а в точности до наоборот, – заметил Джексон, порыскав несколько минут по избранным радиостанциям Скарлетт и дав той четкие указания относительно дороги.
– Это не фильм ужасов. К тому же нас двое, а она одна, – возразила она.
– Тебе легко говорить. Твой типаж – девушка, которая доживет до финала, а я вон вообще на переднем сиденье сижу. Если я правильно помню, для моего персонажа это не к добру и ничем хорошим не кончится.
– Зависит от фильма. Есть и такие, где парни выживают.
– Например?
– Кэри Элвес в «Пиле», Брюс Кэмпбелл в «Зловещих мертвецах», Кори Фелдман в…
– «Пятница, 13-е: Последняя глава». – Он издал протяжный свист. – Скарлетт Винтер знает толк в фильмах ужасов. Мы сейчас в «Параллельных мирах»?
– Джексон, на самом деле ты совсем меня не знаешь. Тебе это только кажется.
– Так просвети меня!
Скарлетт вздохнула, ей не слишком-то хотелось углубляться в эту тему. Но Джексон согласился помочь, и она провинилась перед ним куда сильнее, чем он может предположить.
– Женщина, которая помогала меня растить, любила ужастики. Ей нравилось орать героям, чтобы были умнее, когда на экране для развития сюжета начиналось что-нибудь идиотское, например они начинали целоваться или разделялись, хоть и знали, что убийца где-то рядом.
Джексон засмеялся.
– А мне всегда хотелось писать сценарии для фильмов ужасов. Думал, стану следующим Стивеном Кингом, но тут моя реальная жизнь вроде как сделала вираж.
– Так ты пишешь? – спросила Скарлетт.
Вначале эта новость удивила ее, но, подумав, она решила, что в этом есть смысл. Он умен – единственный из ее сокурсников, кто строил ответы почти так же изящно, как сама Скарлетт, – и в сообразительности ему не откажешь.
Джексон пожал плечами:
– Уже нет.
– Харпер наверняка хотела бы, чтобы ты продолжал делать то, что любишь.
Он помрачнел:
– Чего Харпер точно хотела бы, так это остаться в живых. Раз уж это невозможно, то она хотела бы, чтобы я нашел тех, кто во всем виноват, и постарался засадить их за решетку до конца дней. Вот такие у нее были бы пожелания.
– Да, так и есть. Я не имею права предполагать, чего бы хотела Харпер, – согласилась Скарлетт.
Ее подбрасывало каждый раз, когда кто-нибудь пытался говорить ей, как правильно горевать по Минни.
– Я все время думал, вот разберусь с этим, выясню, что произошло на самом деле, и снова начну писать. Но все, что раньше так много для меня значило, теперь значит гораздо меньше.
Это Скарлетт было понятно. Ее планы: Мейсон, намерение стать президентом Каппы – все бледнело на фоне того, что произошло с Тиффани. И того, что они сделали с Харпер.
– Мне так жаль, Джексон!
Он снова пожал плечами.
– Ну, твоей вины тут нет. Может, все дело в Гвен. А ты просто борешься за то, чтобы вернуть сестру. Я не должен был срывать на тебе свой гнев за то, что потерял свою.
Скарлетт подавила чувство вины. Какая-то ее часть – самая лучшая, та, что возникла благодаря Минни, – хотела бы рассказать Джексону всю правду. И в то же время ее худшая часть – та, из-за которой девушка два долгих года хранила ужасную тайну, – радовалась, что это невозможно, ведь она не имеет права раскрывать связанные с магией секреты. Не имеет права подставлять сестер. Она понимала, что пошла по самому легкому пути, но как сказать правду, не объясняя, кто она на самом деле?
