– Эти проекторы, наверно, обошлись в целое состояние, – сказал Мейсон, ступая на ледяную дорожку, которая явно скользила не больше, чем тротуар.
– Как ты все это вытянула? – тихонько спросила у Тиффани Скарлетт.
Та пожала плечами:
– Мне очень помогла Мэй. Ну и Далия с Эттой, конечно. Я даже Джулиет убедила поучаствовать и еще нескольких второкурсниц. А еще на самом деле твоя Младшая молодцом оказалась. Она сильная ведьма, эта девочка.
– А я тебе не понадобилась? – выгнула бровь Скарлетт.
Из-за Адской недели и возвращения Гвен у нее было не так-то много времени на разговоры с Тиффани, но узнать, что та обращалась за помощью к кому угодно, только не к ней, все равно было неприятно.
– Да у тебя с новенькими был забот полон рот!
«И предостаточно возможностей показать себя», – не упустила подтекста Скарлетт.
Мейсон с отстраненным, непроницаемым выражением лица смотрел на все вокруг. Скарлетт сжала его руку:
– Все нормально?
В лимузине он вел себя как-то слишком тихо. Раньше она об этом не думала, но, пожалуй, бойфренд казался слегка отстраненным.
– Конечно, – сказал он, пробираясь вперед.
Перед деревянным танцполом играл джаз-банд, вокруг были расставлены столики, между которыми сновали официанты во фраках, разнося закуски. Студентки в платьях и студенты в костюмах общались с выпускниками и университетским начальством. С ветвей дерева над головой свисал бородатый мох, в нем поблескивали огоньки гирлянды.
Скарлетт заметила свою мать, та стояла слева, одетая в великолепное платье-футляр из ярко-синего атласа. С ней были отец Скарлетт и мать Тиффани, Вероника. Марджори училась в колледже на последнем курсе, когда туда поступила Вероника, поэтому, будучи студентками, они почти не общались, а подружились уже потом, благодаря дочерям.
Марджори помахала Скарлетт с натянутой улыбкой – такую она обычно приберегала для встреч с юристами конкурирующих компаний. Девушка удивилась, увидев ее; бал выпускников не входил в число любимых мероприятий матери.
– Мама! Миссис Бекетт! – Скарлетт обняла маму Тиффани. – Тиффани не сказала, что вы приедете.
Она не могла не заметить, как неважно выглядит миссис Бекетт. На голове у нее был туго повязан шарф, скулы выступили, глаза ввалились, под ними повисли мешки. Обнимая ее, Скарлетт ощутила каждый позвонок. Сердце девушки упало и наполнилось чувством вины. Как можно было переживать, что Тиффани не обратилась к ней за помощью в украшении территории, и даже не спросить о самочувствии ее матери?
Она повернулась к подруге и беззвучно спросила: «Ох, Тиффани… почему ты мне не сказала?»
«Да тут и не о чем говорить. Она сильнее, чем ты думаешь», – ответила та.
Скарлетт кивнула, поддержав игру, хотя они обе знали, как обстоят дела.
– А мы с Вероникой как раз предавались воспоминаниям, – заговорила Марджори фальшивым, чересчур жизнерадостным голосом.
– Да, обсуждали, насколько важны сестры. Когда ты близка к концу жизни, становится совершенно ясно, что тебе важно. И кто тебе важен. – Миссис Бекетт произносила добрые, теплые слова, но ее тон был ледяным.
Скарлетт посмотрела на обеих женщин, гадая, что за черная кошка между ними пробежала.
– Уверена, Тиффани довольна, что вы приехали и увидели все это. Она проделала большую работу, и вышло замечательно, – сказала она, пытаясь разрядить обстановку.
– Да уж, так оно и есть, – прозвучал у нее за спиной знакомый голос.
Скарлетт медленно обернулась, принужденно растягивая губы в улыбке, и увидела Эжени, которая потянулась поцеловать ее в щеку. Сестра держала под руку какого-то незнакомого мужчину, что, впрочем, было неудивительно. Кавалеры у нее менялись, как бальные платья у дебютантки.
– Так и думала, что это твоих рук дело, – сказала Эжени, обращаясь к Тиффани. – У Скарлетт никогда бы не хватило на такое воображения.
Скарлетт застыла. Рука лучшей подруги успокоительным жестом опустилась ей на плечо.
– На самом деле у Скарлетт было невпроворот хлопот с пятью новыми Воронихами. Это больше, чем во все те годы, когда ты была за главную, ведь так, Эжени? – Улыбкой Тиффани можно было гранить алмазы.
Скарлетт едва справилась с желанием расцеловать подругу. Даже в самое тяжелое для нее время Тиффани продолжала ее защищать.
– Ты бы только слышала Далию на церемонии! – продолжала между тем Тиффани. – Она только и говорила, какую замечательную работу Скарлетт проделала с нашими кандидатками. Твоя сестра – бесспорно, главная кандидатка в президенты.
– Вот молодец, доченька, – с одобрительной улыбкой проговорила мать.
Скарлетт с благодарностью посмотрела на Тиффани.
– Ну, удачи тебе в этом начинании, сестренка, – тихо сказала Эжени, когда Марджори извинилась и отошла поговорить с проректором университета. – Но я по-прежнему ставлю на Тиффани.
Прежде чем Скарлетт успела ответить, Мейсон чуть опустил голову. Это было еле заметное движение, при котором голова шла вниз, а одно плечо, наоборот, немного приподнималось. Они разработали этот сигнал давным-давно, после вечеринки у Эпсилон-Омега-Тау, старейшего братства в кампусе, когда Скарлетт безнадежно погрязла в разговоре о пив-понге, который длился битый час. Он означал «вытащи меня немедленно».
– Не переживай, Эжени, – перед самым уходом бросила девушка. – Когда-нибудь и тебе удастся сделать так, чтобы мужчина не ограничился всего тремя свиданиями с тобой.
И с этими словами она удалилась, подхватив Мейсона, а в ушах у нее звенел тихий смешок Тиффани. Они шли по направлению к бару, и Скарлетт осмелилась с облегчением вздохнуть, лишь когда сестра уж точно не могла ее услышать. Часть ее мыслей по-прежнему вертелась вокруг подруги: ну надо же быть такой стервой и злиться, что ее украшать территорию не позвали, когда у той гораздо более серьезные заботы!
– Спасибо, что спас меня, – пробормотала она. – Я могла и не выдержать.
– На самом деле я и сам не мог все это слушать. – Губы Мейсона плотно сомкнулись, превратив рот в тонкую линию. – Они просто ужасно с тобой разговаривали. Родственницы там или нет, нельзя такого себе позволять.
– Расскажи это многим поколениям Винтеров. Пассивная агрессия у нас в крови, – саркастично проговорила Скарлетт, ожидая, что юноша засмеется, но он оставался серьезным.
– Тебе самой выбирать, какой Винтер ты будешь, – мягко сказал он.
Не успела она спросить, о чем это Мейсон, как народ, толпившийся перед баром, вдруг расступился, как всегда расступался перед Воронихами, повинуясь их незаметным мысленным воздействиям. Однако Мейсон махнул ближайшей парочке, мол, идите вперед.
– Почему ты все время так делаешь? – спросила Скарлетт, раздражение которой вдруг усилилось. После разговора с Эжени ей срочно нужно было выпить.
