– Я не знаю. Не знаю. Не всегда можно найти в жизни и смерти смысл, любовь моя. Иногда происходящее вообще не имеет смысла.
Саймон издал негромкий полузадушенный стон и спрятал лицо на плече Изабель. Она стояла так, держа его в объятиях, молча, не шевелясь.
– Прости, – пробормотал он. – Прости.
– Он должен понять, – прошептал Алек едва слышно.
Изабель слегка кивнула.
– Он все понимает, – ответила она. – Просто… дайте нам минутку, ладно?
Клэри прикусила губу.
– Я люблю тебя, Саймон, – сказала она. – Я люблю вас обоих.
Она отвернулась и зашагала прочь, и остальные последовали ее примеру: как парабатай Саймона, она в некотором роде имела право требовать этого. Алек слышал, как Изабель что-то шептала Саймону, но не мог разобрать слов.
– Изабель права, – заговорила Клэри, когда они свернули в трансепт. – Саймон все понимает, просто сейчас ему еще больно. Всего несколько месяцев прошло с того дня, как он потерял Джорджа. – Она прислонилась к каменному столбу. – Хотелось бы мне сделать для него больше. Быть лучшим парабатаем. Идти в бой рядом с кем-то, кого ты любишь… это придумано не только ради того, чтобы сражаться более эффективно. Парабатаи поддерживают друг друга в любых трудных ситуациях.
– Мы тебя прекрасно понимаем, – сказал Алек, глядя на Джейса. – Но ты прекрасный парабатай, Клэри. Когда я смотрю на тебя и Саймона в бою…
– Это все равно что смотреть на нас двоих, – перебил его Джейс, жестом указывая на себя и Алека. – Сила и красота. Высшая гармония. Отточенные боевые навыки и интуиция, отлично сочетающиеся друг с другом.
Алек приподнял бровь.
– И кто же ты у нас, сила или красота?
– Мне кажется, мы оба знаем ответ на этот вопрос, – хмыкнул Джейс.
– Вы все действительно очень странные, – заметил Тянь.
Джейс ухмыльнулся. Алек понимал, что он пытался поднять им настроение, и ему это удалось.
– Может, удастся найти какое-нибудь укромное местечко, чтобы вздремнуть. По-моему, в противоположном крыле я видел довольно широкие скамьи.
– А как мы узнаем, что пора просыпаться? – вдруг встревожился Алек. – Солнце здесь явно не взойдет.
Клэри оживилась и вытащила стило.
– Дай-ка мне руку, – попросила она. Алек протянул руку, и она изобразила выше локтя руну, которую он прежде никогда не видел: основным элементом был круг, а из центра круга исходило несколько лучей-спиралей. Клэри, рисуя руну, вполголоса считала. Убрав стило, она сказала:
– Ну вот. Я над этим уже некоторое время работаю. Руна-будильник. Она разбудит тебя через семь часов.
– А еще ты можешь завести будильник на телефоне, – посоветовал Джейс.
Клэри пожала плечами.
– Руны более надежны. К тому же круче телефона.
– Руна Альянса по-прежнему остается твоим лучшим творением, – улыбаясь, сказал Алек.
– Все до единой руны не могут быть предназначены для того, чтобы спасать мир, – сказала Клэри. – Иногда все, что тебе нужно – вовремя проснуться.
– Нет, я имел в виду, насчет того, о чем ты раньше говорила, – попытался объяснить Алек. – Она позволяет нам делиться друг с другом силой. Но мы разделяем не только силу, но и уязвимые места.
Клэри взглянула на Магнуса, потом снова на Алека. Улыбнулась, несмотря на то, что взгляд ее по-прежнему то и дело невольно устремлялся в сторону, где остался Саймон.
– Что же… я рада, что смогла дать вам это.
Джейс взял ее за руку, привлек к себе, обнял. Клэри положила голову на плечо Джейсу, и он закрыл глаза. Алек знал, что он сейчас чувствует, потому что чувствовал это сам всякий раз, когда обнимал Магнуса. Он каждый раз восхищался этим чудом, чудом любви, ее грандиозностью. Его поражала сила их привязанности, влечения друг к другу, которое почти граничило с болью. Джейс редко говорил о своих чувствах, но это было и не нужно: Алек читал его мысли по лицу. Джейс выбрал Клэри, точно так же, как Алек выбрал Магнуса, и он знал, что его друг будет любить эту женщину вечно, что он отдал ей сердце целиком.
Джейс коснулся губами волос Клэри и отпустил ее. Она взяла его руку. Джейс усмехнулся, глядя на Алека, беззвучно произнес слово «Пока», и они с Клэри скрылись в темноте.
– Думаю, мне следует пожелать вам доброй ночи, – заговорил Тянь и смолк.
Изабель и Саймон спустились по ступеням из апсиды. Они держались за руки, и Саймон выглядел несколько сконфуженным.
– Извините за истерику, – пробормотал он.
– Ничего страшного, – успокоил его Алек. – Ты сам сказал, сегодня был тяжелый день.
Тянь и Магнус отошли в сторону, чтобы не мешать Алеку разговаривать с сестрой и Саймоном. Алеку показалось, что он заметил на лице молодого человека следы слез. Но от этого он не стал меньше уважать Саймона. Даже напротив, его уважение возросло.
Саймон смотрел ему в лицо, не отводя глаз.
– Наверное, мне требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к своей уязвимости. Конечно, я не могу сказать, что быть вампиром или носить Метку Каина было безумно весело, но зато это была отличная страховка от всяческих неприятностей. А теперь я лишился ее. – Саймон расправил плечи. – Я сам хотел сражаться с демонами, – продолжал он. – Я так хотел стать Сумеречным охотником. И вот я стал им, и я сражаюсь. Было бы совсем здорово, если бы не приходилось постоянно тревожиться о людях, которых любишь, обо всем, чем дорожишь, но… такова судьба.
– Такова судьба всех Сумеречных охотников, – заметил Алек.
Саймон покачал головой.
– Пожалуй, такова судьба всех разумных существ. Но, по крайней мере, моя новая жизнь в качестве Сумеречного охотника подразумевает путешествия в экзотические места и увлекательные рукопашные бои.
Изабель поцеловала его в щеку.
– Я никогда не сомневалась, что ты крутой, опасный парень, дорогой мой.
– Вот видишь? – сказал Саймон. – У меня в жизни все клево. У моей девушки есть огненный кнут! Это только подтверждает мои предыдущие слова.
– Вы двое, уйдите с глаз моих, пока не проснулись инстинкты старшего брата, – засмеялся Алек, и Изабель с Саймоном отправились искать укромное место для отдыха.
Оглядевшись, Алек заметил, что Магнус поглощен разговором с Тянем. Магнус вытащил Белое Непостоянство из ножен, и Тянь что-то объяснял ему с серьезным видом, указывая на оружие. Алека охватило любопытство, и он подошел к ним.
Магнус обернулся, услышав его шаги, и Алека в очередной раз поразили перемены, происшедшие во внешности бойфренда. Лицо осунулось, черты заострились. Глаза светились зеленым светом в полумраке собора. Во взгляде его было что-то жадное, какая-то неудовлетворенность, беспокойство, как у вампира, который давно не пил кровь.
