Я призналась ему в любви, а мои слова оказались в мусорной корзине. В мусоре. Это… ужасно.
Может, перезаписать это сообщение? Нет, слишком рано для таких признаний. У нас еще остались дела, которые мы обязаны решить в нашей жизни. Кажется, чтобы успокоиться, мне нужна вечность. Я лежу несколько минут со смартфоном в руках и глубоко дышу. После прослушиваю свое первое голосовое, задаваясь вопросом, насколько странно оно звучит, и решаюсь написать Ною текстовое сообщение.
Обри: Я задолжала тебе еще один шедевр леттеринга, который нарисовала сегодня. Не жди чего-то особенного – это просто мысль, которая пришла мне сегодня в голову.
Я фотографирую свою зарисовку «Плевать на все!» и отправляю ему.
Когда я возвращаюсь после завтрака в гостиничный номер, где оставила телефон на зарядке, вижу, что Ной ответил мне фотографией. Он что-то напечатал прямо на фото, под моей фразой, что-то совершенно типичное для Ноя, чтобы рассмешить меня. Вот же чуткий засранец!
Под моей фразой «Плевать на все!» Ной поставил звездочку и добавил сноску: * Если тебе не плевать, тогда просто отпусти ситуацию.
У меня еще полно времени до поезда в Бостон. Чертовски много времени, чтобы подумать и принять решение, как действовать дальше. Как только я сажусь в поезд, пишу Ною сообщение.
Обри: Ты любишь сюрпризы?
Я добавляю к сообщению смайлик-сердечко, а потом удаляю его снова и снова. В итоге я отправляю сообщение без этого глупого сердца. Лучше всего было вообще не спрашивать его об этом. Я бы вернулась на день раньше, и был бы большой сюрприз! Наверное, мне стоит просто поехать домой к Айви, в общежитие. Уже одно то, что я считаю эту квартиру домом, что-то да значит. Все во мне жаждет Ноя и хочет услышать от него всего одно слово, но он не в сети, и я еду в неизвестность.
Сегодня утром я съездила в ближайший департамент полиции и дала показания против дружка Дженнифер. Тейлор прислал мне по WhatsApp фотографию это типа, которую я прикрепила к заявлению вместе с именем на бумажке, а также результаты анализов от доктора Уорда. Молодая девушка-полицейский записала мои показания. Как они теперь поступят, я не знаю, мне остается только ждать. Наверное, чуть позже придется давать показания в суде. Мои мысли возвращаются к Дженнифер. Может, мне стоит написать ей? Или позвонить? Возможность оставить эти заботы Айви очень заманчива. Наверное, будет действительно лучше, если она как посторонний человек возьмет это на себя.
Но есть одна вещь, которую я с удовольствием хотела бы сейчас сделать. Пока деревья и населенные пункты проносятся мимо, я открываю ноутбук и ввожу в строку поиска браузера ферма Молтонборо. Спонтанная идея, возможно, даже не очень хорошая. Как бы пренебрежительно Ной ни реагировал на эту тему, он может обидеться, если узнает, что я ищу информацию про Эбони. Но я не могу забыть, как он вел себя, когда Ашер сказал ему об этом. Мне необходимо узнать, что он тогда имел в виду.
Ашер утверждал, что Ной недостаточно заботился о животном, хотя мне трудно в это поверить. С другой стороны, могу хорошо себе представить мысли Ноя, будто он заслуживает, что у него ее забрали. Мое сердце сжимается. После всего, что Айви рассказала мне о своем отчиме, я убеждена, что он любит Ноя и желает ему самого лучшего. Только Ной не хочет знать его. То, что отец не помогает оплачивать учебу, может иметь совершенно другие причины, о которых я не знаю. Возможно, это способ научить Ноя не сдаваться или проверить, насколько это для него важно на самом деле и не собирается ли он забросить все через некоторое время.
С этими мыслями я начинаю поиск, в ходе которого нахожу несколько ферм в районе Молтонборо, но не все держат лошадей. Тогда я меняю запрос, и мне высвечиваются три фермы, которые не только занимаются разведением лошадей, но и сдают в аренду конюшни. Мне повезло: во второй конюшне, в которую я звоню, парень отвечает, что Эбони находится у них. Он интересуется, зачем мне эта информация, и я быстро прощаюсь.
Да, совершенно идиотская идея, но я сделаю это. Чтобы заехать на ферму, мне придется сделать крюк. Я выхожу на несколько остановок раньше, делаю пару пересадок и в конце пути иду пешком. Коневодческая ферма располагается среди бесконечных изумрудных пастбищ с видом на Белые горы. Коричневые хребты тянутся над горизонтом, как волны, а клены, окружающие здания, придают пейзажу потрясающий оранжево-красный цвет.
Я бегу по длинной подъездной дороге, огороженной красным деревянным забором, мимо заботливо скошенных лугов. Здания тоже красные с белыми жестяными крышами, которые из-за непогоды покрылись зеленоватой патиной. Перед первым зданием выстроились в ряд несколько машин.
Мне приходится приложить немало усилий, чтобы решиться зайти в конюшню. Я неуверенно поднимаю воротник куртки. Возможно, меня сейчас вышвырнут, но вокруг никого нет. Лошадей, правда, тоже не видно. Скорее всего, они на пастбище или на манеже. За исключением бетонного пола, все вокруг сделано из дерева, пахнет лошадьми и сеном. Запах, который знаком мне благодаря Ною. Это была чистая правда, когда я сказала, что мне нравится этот запах, особенно если им пахнет Ной. Напрягшись, я углубляюсь в конюшню. Возле каждого стойла стоят таблички с именами. Большинство стойл открыты, но из некоторых раздаются приглушенные звуки и тихое шуршание.
Я иду по проходу и читаю таблички:
Черчилль. Рембрандт. Клуни. Блэк Джек. Дакота. Грейсон. Двойное стойло с Сонни и Шер. Ад Данте. Статуя Свободы. Я почти в конце ряда. Осень, Тайна и рядом два очаровательных маленьких пони, Печенька и Бусинка, которые тесно прижались друг другу.
Вот и последнее стойло. Здесь темно, потому что солнце светит со стороны ворот. Я не могу включить свет в конюшне, поэтому мне приходится приблизиться к табличке, чтобы прочитать надпись.
Эбони.
На табличке стоит ее имя, дата и место рождения, владелец. Ей десять лет, она родом из Мидлтауна, Нью-Йорк. О боже, она жительница Нью-Йорка, как и я. Склонившись еще ниже, я провожу указательным пальцем по датам. Под пунктом «Владелец» стоит лишь буква Б.
Я заглядываю сквозь прутья внутрь и вижу большую черную лошадь в самом конце стойла.
– Эй, – осторожно шепчу я, чтобы не спугнуть, – Эбони? – она мгновенно реагирует на свою кличку, поднимает голову и навостряет уши.
Лошадь полностью черная, за исключением небольшого белого пятна точно между ноздрями. На фотографии профиля Ноя Эбони была хорошо видна, поэтому сейчас кажется мне уже знакомой. Лошадь внимательно смотрит на меня.
Мои пальцы хватаются за перегородку, я встаю на цыпочки и просовываю голову в стойло. Эбони двигается ко мне. Она опускает голову и притворяется незаинтересованной, словно нашла в соломе что-то интересное. Тем не менее продолжает двигаться ко мне. Потом она поднимает голову и в свете, который падает на нас из открытых ворот, я могу различить любопытство в ее глазах.
– Здравствуй, красавица, – я задыхаюсь, – ты… ты прекрасна. Неудивительно, что Ной любит тебя. – Как только я произнесла это, начинаю моргать. Ной любит эту лошадь. Он скучает по ней.
