– Разве недостаточно того, что я сама призналась?
– Нет. Ладно, хорошо. Вы хотите в тюрьму. Это можно.
Он позвонил дежурному и попросил вызвать милиционера для сопровождения подозреваемой в изолятор временного содержания.
За время, пока они ждали появления милиционера, Косуля успела достать из сумки зеркало и пудреницу и, внимательно рассматривая себя, промокнуть и подвести карандашиком глаза, а Игорь заметил: она успокоилась и даже, кажется, повеселела.
«В следующий раз пудреницу тебе достать так просто не дадут», – с грустью подумал Игорь.
Жанна Хаджиева. Следи за базаром!
Едва ли Римма Владимировна, доктор физкультурного диспансера, могла относиться к врачебной практике Жанны Хаджиевой на центральном рынке иначе как к подпольной и шарлатанской. Но как раз на рынке, с сотнями и сотнями людей, которые годами живут и работают среди улиц и кварталов прилавков, врач обычной общей практики жизненно необходим. Вот сумгаитский купец Амин, которому нужно раз в день делать внутривенную инфузию антигистаминов, иначе он умрет от отека легких. Трое детей, старшему из которых пять лет, другого азербайджанца, Рамазана, с явными признаками гепатита, которым нужен постоянный анализ крови. Бомж Илья, фамилия неизвестна, катающий тяжелые тачки с хозяйской мануфактурой и продовольствием, нуждающийся в инъекциях антибиотиков по поводу трофической язвы голени. И еще, и еще люди, не имеющие возможности получить медпомощи где-либо, кроме доктора Жанны, – для поликлиники они чужие, для платной больницы нет больших денег, да и времени нет, надо заработать не только на лекарства, но и на хлеб или на рис, если угодно, – для большинства здесь рис важнее хлеба.
«Что для нее важнее хлеба?», – задался вопросом Гарпунов, вглядываясь в Жанну, водящую стетоскопом по груди смуглого парня, задравшего разом куртку и рубашку к самому горлу. Явно не деньги – что можно было взять с этого азиатского паренька? Или других, стоящих в очереди перед ним: с тетки с гримасой боли на обветренном лице или двух бородачей в тюбетейках, что-то громко обсуждающих на своем языке?
Кабинета не было, смотровая размещалась за простенком цветочной лавки в дальнем углу рынка, по инерции называемого колхозным. Не было полноценного стола, никакой ширмы для осмотра раздетых, даже халата на Жанне. Правда, были более важные вещи: водопроводный кран с мылом и бутылкой с надписью «хлоргексидин», хирургический шкаф с аккуратными инструментами и препаратами, топчан, на котором дыбился тонометр и переносной электрокардиограф.
У ног врача стояла сетка с картошкой, пластиковое ведро с яйцами, пластиковые пакеты, из одного из которых торчала колбаса. Это, вероятнее всего, и была плата за прием. Хотя ни у кого из присутствующих ничего похожего на натуральную оплату не было.
Не спросила доктор Жанна ничего про оплату и у Игоря, когда он подошел к ней. И кто он, что он, тоже не спросила.
– Что болит?
– Нога в суставе.
– Какая?
«Задняя», – хотел он сказать, но ответил:
– Левая.
– В покое болит, при ходьбе, рассказывай, – нетерпеливо попросила она, – ты же вроде не немой, вроде даже должен по-русски бойко говорить.
– В покое, при ходьбе, а также и между этими состояниями, – он видел перед собой молодую женщину, хотя и очень усталую на вид, но полную сил. Похожее на мужское телосложение, широкий разворот плеч, руки с сильными запястьями и длинная, мускулистая шея дополнялись спортивным костюмом с откинутым капюшоном и кедами из сетчатой ткани.
– Чего нужно-то? – вздохнув, спросила Жанна, неприязненно глядя на Игоря снизу вверх.
– Я вот думаю, наверное, надоело вам от всяких инспекторов отбиваться? – сочувственно произнес Игорь.
– Да ваш брат не спрашивает обычно.
Игорь подосадовал снова, что так тщательно скрываемая им причастность к «правоохранителям» быстро и без труда прочитывается всеми его последними собеседниками.
– А что наш брат делает для начала?
– Денег просит.
– А вы?
– А я даю.
– А откуда у вас?
– А вот они приносят, например, – Жанна кивнула на плотную группу пациентов, занявших очередь на прием уже за Игорем, и громко объявила им:
– На сегодня прием закончен, завтра приходите. Все-все! – прикрикнула она, услышав недовольный ропот. – Видите, полиция пришла.
Слово «полиция» возымело действие – люди заспешили к выходу.
– А если много попрошу, и они не принесут?
– Вам от меня проку никакого. Возьмете в обезьянник, – так мне все равно, где спать, в КПЗ иной раз комфортней. А дело мне прилепить не получится. Пробовали. Денег я не беру, вот в чем дело.
– Получается, вроде вы по-дружески советуете знакомому: а вот такие капельки попробуй?
– Точно! Соображаешь, хотя и новенький.
– А то, что они вам продукты приносят, так это тоже по-дружески угощают.
– И опять в десятку.
– Хитро. Только это – тоже оплата, дорогая Жанна. И доказать это можно. И наказать. Как минимум, запретом заниматься врачебной практикой.
– А мне она и так не светит.
– Почему?
– Лучше вы ответьте, – она незаметно перешла на «вы», – зачем об этом спрашиваете?
– Я спрашиваю об этом потому, что… хочу понять: как же это так – ваша работа нужна, а вы оказываетесь вне закона.
– У меня так по жизни, – она поднялась со стула с промятым сиденьем, подошла к раковине и намылила руки, – у меня нет гражданства, нет, соответственно, дома, нет работы, нет… семьи, – на этом месте ее голос дрогнул.
– Я знаю, что вы долго не работали здесь, – он обвел рукой закуток. – Где-то работали в другом месте?
– Да, – сказала Жанна, рассматривая кончики пальцев, – работала.
– Врачом?
– Да. Даже главным врачом.
– А где?
– Этой… Организации этой уже нет. Ничего нет, – она произнесла это едва слышно.
– Вы куда-то уезжали?
– Нет. Это здесь, это в Поталове, деревенька такая на север от города, – она отвечала, глядя куда-то сквозь стены, будто видя эти места.
– И вы работали там на Ивхава Мнвинду, – твердым голосом произнес Игорь, словно подводя черту под их разговором.
Жанна вздрогнула и подняла на него глаза – по-прежнему она видела эту деревню, это Пыталово, как же забыть такое название.
– Жанна-джан, подойди к мясному ряду, Аветик сознание потеряла, – выскакивая из-за перегородки, торопливо выдохнула молодая женщина с большими темными глазами на встревоженном лице.
– Я сейчас, быстро, – кивнула Жанна Гарпунову, – на минуту. – Она схватила медицинский саквояж, открыла, бросила в него тонометр, стетоскоп и метнулась к выходу из цветочной лавки.
