– Через полчаса подойдите, пожалуйста, сюда.
– Ну, Сергей Сергеевич, давно у вас не гостил, – сказал пришедший, коренастый крепыш, густым басом.
– Вот, комплимент мне. Значит, жить не мешаю?
– Да без вопросов. Мы всегда.
– Вот посмотри на эти карточки, – открыл перед посетителем папку Дугин, – есть такая машинка. Калибр ПМ 9. Приходилось ли встречать? Продажа, покупка. Может быть, где-то мелькал?
– Да, ствол приметный. Я и не вспомню такого. Но поищем. Думаю, найдется. Сейчас время спокойное – даже среди наших людей стволов мало крутится.
– И слава богу.
Сергей Сергеевич обратился к вошедшему служащему:
– Проверьте пенсионные накопления нашего гостя: Нарядов Анатолий Сергеевич. И проводите его к свободному специалисту.
***
Пистолет Макарова нашелся довольно быстро. Его купил без оформления документов у Мишки Ваучера, специализирующегося на торговле новым оружием, владелец фабрики по производству дверей «Клоз» Борис Змеялов. Причем покупал лично, Ваучер приезжал к нему домой, встречался с ним с глазу на глаз, подробно подтверждал чистоту пистолета. Гарпунов установил, что Змеялов был собственником здания, в подвале которого когда-то размещалась первая «лечебница» Ивана. Интересно, что фамилию Змеялова называл и Федор Принцев, рассказывая о домах, которые грабила коммуна наркоманов. Можно было допросить самого Змеялова, но маловероятно, что он скажет о пистолете, даже если и имеет какое-то отношение к его дальнейшей судьбе. Например, мстил за сына. Но Федор сказал, что все пацаны излечились. Мишка Ваучер тоже не подтвердит того, что он сказал уголовному авторитету Снаряду в частной беседе. Змеялов-младший тоже не дурак про папин пистолет рассуждать. Славик! Вот кто может рассказать про то, что они видели в богатой квартире владельца «Клоз».
***
Федора со Славиком Игорь нашел на окраине леса. Дурацкое у него получалось расследование: никаких вызовов в кабинет, повесток – сплошные поездки по полям, по лесам, да еще на казенном транспорте, да еще и без водителя. Первый заместитель уже попенял ему, вызвав для доклада по делу об убийстве Мнвинду, что такие дела не требуют более одного пристального взгляда, а «вы третий день копаетесь».
Был и впрямь третий день, Жнец в сизо пересиживал, и, в очередной раз вызвав его для показаний, Игорь убедился, что тот укрепился духом. Жнец заявил также, что подал заявление через своего адвоката о протесте по поводу обвинения в убийстве.
Но при виде Принцевых все склоки вокруг плохо складывающегося расследования отошли на задний план: отец с сыном ворошили траву, очевидно скошенную накануне.
– А, Игорь, – приветливо махнул Федор Гарпунову, – мы вот накосили малость. Потихоньку стожок сделаем, хоть и поздновато.
– Корове?
– Нет, козе. Старая она как ведьма, а все равно надо и ей зиму зимовать.
– Молока у нее нет, – добавил Славик, – Зинаида Тимофеевна из ее шерсти носки вяжет, варежки. Что-то продает, что-то носим, – не прекращая движения граблями, все с той же широкой улыбкой, сказал худенький Славик. Казалось, если он перестанет как-то манипулировать инструментом, он упадет. Так и вчера Игорю показалось.
– А ты чего, Игорь?
– А я вот чего, Федор. У Славика хотел спросить, можно?
– Можно.
– Славик, скажи, вот когда вы с друзьями, что ли… в общем, когда в квартире Змеялова вещи воровали, там пистолета не было?
– Погоди, Игорь. Так не договаривались. Я, во-первых, тебе рассказал, а не всем. Во-вторых, дело прошлое, много таких квартир было, разве он помнит, он не в себе же был.
– Помню, – сказал Славик, и его улыбка стала еще шире, будто сведенная судорогой. И Змеялова помню, и пистолет помню, немецкий, новый пистолет.
– А как он назывался?
– «Макаров». Серега Змеялов сказал: наши пули к нему подходят. Продавали его долго. Рыжье, брюлики, даже ноутбуки разом барыге сдали, а пистолет он не взял.
– И куда дели?
– Погоди, Игорь, чего-то я не пойму, что за допрос ты устраиваешь? – отводя Славика в сторону, сказал Федор. – Какой пистолет, к херам?
– Из которого твоего Ивана убили. Так куда дели?
– Продали. Тот же барыга Штырь к нам через день во двор флэта даму подогнал, она купила. Не торгуясь пятьсот дала.
– А какая из себя?
– Ну, красивая, узбечка вроде. Богатая. Машина – розовый «пежо».
– Слушай, Славик, и ты, Федор. Это важно может быть. Может быть, узнаем, кто его убил, Ивана.
– Значит, ты тоже за него мстишь, правду ищешь? – спросил Федор.
– Вроде ни за кого не мщу, вот ведь дурь! Я фотографию привезу, посмотришь – она или не она. И пистолет этот тоже привезу.
– Посмотрю, – Славик посмотрел на Федора.
– Он если что помнит, то помнит железно, – добавил Федор.
***
Туда и обратно – за вещественными доказательствами и в Поталово – Гарпунов съездил меньше чем за час, поговорил с Принцевыми и получил подтверждение своим предположениям. Тут же он отправился за еще одним кусочком наконец складывающейся картинки разбитого зеркала.
Гражданин сопротивления Семиверстов оставался на своем посту и по-прежнему извлекал возможные плюсы отсутствия хозяина в доме, у которого он организовал бессрочный пикет. Он опять плескался у поливального крана, через изгородь было видно, что Кузьма Егорович организовал стирку и постиранные изделия распластывает на плечах садовых скульптур – Белоснежки и семи гномов. Получалось, что они вышли на прогулку, и кое-кому стало прохладно.
– А вот если Жнец увидел бы вас, он как, озлобился бы?
– А он видел, не однажды, даже здоровался.
– А вы?
– А я не отвечаю. Грош цена его вежливости.
– Вот я о чем хотел спросить. Вы помните, рассказывали про розовую машинку, на которой дама к архитектору приезжала.
– Приезжала.
– А вот 20 июля можете вспомнить: приезжала она или нет?
– Нет, вспомнить, конечно точно не могу. Хотя, 20 июля… В эти числа была она здесь. Знаете, она последние месяцы редко бывала. А вот в середине июля приехала без него. Его дома не было, вот что удивительно. Раньше она без него не приезжала, а тут, смотрю: стоит машина. Я не заметил, как она подъехала. Самолет как раз взлетал, не слышно было, как она подъехала, я увидел, когда она уже дверь открывала.
– Самолет? Спортивный?
– Нет. Большой, пассажирский. Тут ведь аэропорт рядом.
– Времени-то сколько было? Час-то который?
– Не скажу точно. Лето. Ну, около восьми. Но не девять, в девять я телевизор включаю.
