Игорь, сидевший в служебной машине на платной парковке рядом с домом, обратил внимание, что жильцов, как это часто бывает в новостройках, обитало в доме немного – из всех трех подъездов от семи до восьми утра вышло шесть человек, в том числе Роксана, которая села в яркий автомобильчик-кабриолет, с крышей по случаю мелкого дождя, и резко стартовала в неизвестном направлении.
«И ведь опять Михаил не знает, куда поехала его жена, – подумал Игорь. – Не то плохо, а плохо, что я не знаю – куда».
Он не ошибся – потому что через какие-то три минуты из подъезда вышел Михаил Пиднель и направился к стадиону: конечно, она могла бы его подвезти, расстояния тут, в спальном районе, большие. Роб Рой по сравнению со школьными временами показался тоньше, стройнее, вообще – меньше, хотя пружинящий шаг «по-балетному» и прямая осанка оставались фирменными. Темный английский костюм придавал ему сходство с чиновником, а голова, остриженная наголо, поблескивала очень спортивно. Даже атакующе.
Игорь вышел со стоянки ему навстречу и протянул руку.
– Здравствуй, Михаил.
– Здравствуй.
Пиднель на рукопожатие ответил, но не остановился – будто они по-соседски встречались каждый день. Гарпунов окликнул его:
– Пиднель, я к тебе по делу.
Тот не остановился, даже не оглянулся, пришлось Игорю догонять его и говорить на ходу.
– Я веду следствие, Михаил, по делу об убийстве твоего тестя, Ивхава Мнвинду.
Михаил кивнул.
– Да подожди ты, постой. Есть реальная угроза для твоей жены.
Пиднель остановился.
– Слушаю внимательно.
– Я хотел спросить… О многом, вообще.
– Например.
– Ну, например, Миша, кто был врагом твоего тестя? Или мог быть им?
– Я не хочу обсуждать свои личные дела.
– Ты хочешь,чтобы я вызвал тебя повесткой?
– На здоровье. Я все равно не приду. Ты сказал, что Роксане что-то там угрожает.
– Да, у меня есть основания считать ее причастной к гибели отца.
– Интересно. Надо так понимать, что она его убила?
– Нет. Можно убить чужими руками, подтолкнуть, наконец, довести до самоубийства.
– Вот как. Он, насколько я помню, был все же убит, а не сам себя жизни лишил.
– Да. Ты понимаешь, о чем я?
– Нет.
Они стояли на тротуаре под моросящим дождем, и Игорь предложил:
– Давай сядем в мою машину.
– На здоровье. Но без меня, – Пиднель снова двинулся дальше.
– Стой. Давай здесь поговорим.
Пиднель повернулся к Гарпунову.
– Про жену, – напомнил Михаил.
– Да. Ну вот смотри, говорю совершенно откровенно. Убит ее отец, и она сразу указывает на убийцу. Причем этого убийцу она знала и прежде.
– И что это доказывает?
– Ничего само по себе. Но вот я думаю: почему, когда ее изнасиловали, – я извиняюсь, – она обратилась к своему отцу, а не к своему мужу?
– Допустим, о таких вещах как раз удобнее сказать отцу, а не мужу.
– Но ты бы узнал все равно.
– С какой стати?
– Потому что ты муж. Потому что ты же видишь, что с ней что-то не так. Потому что ты молодой, сильный, влиятельный, ты можешь сделать так, чтобы насильник понес наказание законным способом.
– Ерунда. Ничего бы я подобного не захотел бы.
– Почему?
– Потому, почему не хотел с тобой встречаться. Моя жизнь и жизнь моих близких – мое дело. Сами разберемся.
– Поэтому она несет заявление не сразу, а после того, как убили отца.
– Да.
– Но что мог сделать ее отец со Жнецом, чем старик мог ему реально угрожать, так, что его пришлось убивать?
– Ивхав, он же Иван или Ганс по-европейски – он много чего мог. Вот, скажи она, к примеру, мне о своем горе, что я сделаю? Я приду, набью морду, не знаю, покалечу этого насильника, и первым окажусь за решеткой. Ваш брат и доказательств не стал бы собирать – я судимый именно по этой, хулиганской статье. А Ганс… Ты помнишь сказку про крысолова?
– Нет.
– Ну тогда представь, что однажды в твоей квартире совершенно неожиданно появляются все крысы, мыши, кроты, а также их мутанты из канализации. При этом если какая-нибудь полиция или прочие сыскные приходят – они быстро сматываются. Представил?
– Ну вот, сам говоришь: сказка. Ты же артист, танцор, богатая художественная натура.
– Была такая сказка. Но про то, что отец Роксаны мог такое устраивать изо дня в день, это точно.
– Ты сам видел?
– Нет. Но он за этот увод грызунов получал зарплату у муниципального хозяйства.
– Ну, это не аргумент. Вот уж кто вообще ни за что деньги берет и отдает, так это коммуналка.
– Я только одно знаю, что если бы мне такое нашествие грызунов организовали пару раз и я бы знал, кто это делает, я бы его точно убил. Представь теперь, я, например, этот насильник, я пришел и сказал бы ментам: крысы в кровать залезают, птицы заклевывают. Что бы мне мусора сказали?
– А что, и птицы могли напасть?
Пиднель пожал плечами.
– Не знаю.
– Как у Хичкока, а, Миша? Теперь послушай меня в духе реализма. Кое-что нашли, связанное с твоей женой, у этого подозреваемого, Жнеца Константина. Ты его знаешь, кстати?
– Нет. Откуда?
– Ну, город у нас маленький. А он известный строитель, архитектор, популярен среди богатых. Рисовал проекты особняков.
– Я-то не из их числа. Живу в квартире, ты сам знаешь.
– Ну-ну…Так даже не видел его ни разу?
По мелькнувшей искре в глазах Пиднеля Игорь понял – видел.
– Видел пару раз.
– Так вот, Миша, все же должен тебе сказать, что мне не нравится эта история.
– Мне тоже.
– История Жнец – твоя жена – твой тесть.
– Ты сказал, что кое-что нашли.
– Знаешь, он был, видно, хотя почему был – и остался – любителем красивую девку в постель затащить. Но это бы ладно. Так он еще снимал свои кувыркания на видеокамеру, я так понимаю, скрытую. И в одном фрагменте он снят с твоей женой.
– Это что, может быть использовано как доказательство против Роксаны? – помолчав, спросил Пиднель, – я слышал, что такие пленки не служат доказательством.
– Вот теперь ты меня очень удивил, – тоже не сразу сказал Гарпунов, – это что, тебя волнует в первую очередь?
– Да. Конечно.
– А то, что у твоей жены был секс с человеком, на которого потом она указала как на насильника?
