– Накамура-сан! Что за варварство! Кто оставил это жирное пятно на коврике?
Продюсер выглянул из окошка вахтерной и, увидев меня, урегулировал ситуацию:
– Проходите… Проходите, госпожа Аш… Переобувайтесь! Сейчас Кобаяси-сан снимет коврик!
Вахтёрша, согнувшись в три погибели над жирным пятном на половике, в леггинсах с разноцветными попугаями какаду, разбросанными то тут, то там на штанинах и раскрывшими клювы прямо на её худосочных ягодицах, едва мне кивнула ввиду чрезвычайной занятости (или по иной причине).
Впервые видя эту чёрную вдову в яркой попугайской одёжке, меня так и подмывало задать ей её же вопрос: «А вам-то сколько лет?» Но если бы Накамура-сан даже и не находился в вахтерной, то всё равно я не осмелилась бы задать этот крайне неприличный вопрос, так же как и просто сделать вахтёрше любезный комплимент: «Вам очень идут эти симпатичные леггинсы в обтяжку с попугаями!» Опять же на своём горьком опыте я была научена: здесь нужно быть очень осторожной с искренними комплиментами. Чтобы не расстроить человека и не испортить ему настроение на весь день…
Пока я снимала сапоги, дверь скрипнула. Вошла Татьяна с надвинутыми на глаза полями меховой шляпы. Ух ты! Что это творится с её внешностью? Татьяна, что называется, сошла с лица… А может, права моя сестра, у которой всё просто? Накануне она объяснила этот феномен однозначно: «Я ж тебе говорила? Психолог у меня супер! Система виртуальной защиты, выстроенная тобой в гримёрной, возвращает Рохлецовой весь её негатив, а тот в свою очередь пагубно влияет на её внешний вид и самочувствие. Вот увидишь, она будет болеть от своего же яда и злонравия!»
Ох… Так ли… Не так ли… Мой опасливый рационализм заставил переключить мысли на что-то другое, ну, например, на попугаев какаду. Несмотря на токсичность Татьяны, я не желала ей ни зла, ни болезней.
Прибыв в гримёрную, первым делом она умирающим голосом обратилась к моей соседке:
– Спасибо, Мива, что пришла вчера после обеда в кафе… Мне вроде чуть-чуть полегче.
Вот оно что! А я-то недоумевала, почему врач Мива с утра разлучила моего Думку со своей плюшевой обезьяной… Очевидно, консультируясь в кафе о своём состоянии, Татьяна между делом наплела интриг и обо мне, чтобы поссорить нас с Мивой, отлучить меня от бутыли с антисептиком, а особенно от виртуозности блюд, приготовленных шеф-поваром Макабэ-сан для маэстро.
* * *
Перед началом утреннего спектакля Татьяна, поникшая, прячущая воспалённое лицо от закулисной братии, стояла обособленно, не общаясь ни с американцами, ни со своим закадычным другом Гото-сан.
Маэстро, благоухающий, дарящий имперские кивки даже мелкоте, прибыл довольно рано, минут за пять до вступительной мелодии. Проходя мимо меня, он, как и вахтёрша, воспользовался дактильным языком, скрутив мне пальцами «ОК».
Пришло время встать позади кумира в очередь на сцену. Кейширо-сан любовно поправил хозяину лацкан пальто, затем по-свойски поприветствовал Татьяну и… остановил на ней пристальный взгляд:
– Не выспалась, что ли? Или самочувствие не ахти?
Реплика секретаря, естественно, привлекла внимание босса, и тот, обернувшись к Татьяне, предложил свою версию:
– Вирус, наверное, подхватила…
Татьяна вспыхнула:
– Ну что вы, Нагао-сан, я абсолютно здорова! Просто совершила утреннюю пробежку к театру, чтобы не опоздать…
– А бежать зачем?
– Проснулась поздно… Будильник не услышала…
– Ночью не спишь, что ли? Раз будильник не слышишь?
Бутафорская лиса смутилась и покраснела.
– А живёшь где? – разговорился маэстро.
– В пригороде… час езды отсюда на поезде JR
[126].
– Час езды? А пригород как называется?
– Кавасаки… – обрадовалась вопросу Татьяна.
– Угу… знаю…
Непринуждённо, легко, без колебаний хозяин вступал в диалог с Татьяной. А мне доставалось лишь притяжение глаз, магнетизм, внушение черти чего по гравитационной волне, телепатия, мутящая моё рациональное мышление и угощающая тумаками европейский прагматизм. Истинно то, что полезно. А какая мне польза от недомолвок, намёков, побуждений к домысливанию и сомнительных признаний в глубине янтарных глаз? Что, у кумира кишка тонка подойти к леди из Букингема и без обиняков заговорить с ней?
Леди это заело… Итак, пора расквитаться за магнетизм! До окончания гастролей чуть больше недели. Истори… нет, истерический момент наступил!
Я покидала закулисное пространство справа от сцены, а слева, за поворотным кругом, маэстро, бросив в мою сторону молниеносный взгляд, прибавил газу, чтобы синхронно со мной попасть в кулуар.
Рыболова на том конце кулуара не было. Зато Нагао-сан парил орлом, впившись в меня зорким оком. Кропотливо, с напускным усердием я задрапировала за собой маскировочный занавес, повернулась спиной к широкой улыбке маэстро и вырулила на развилку своей новой дороги, в ближайший лестничный пролёт.
* * *
Оставив кумира домысливать, расшифровывать кодировку размежевания в кулуаре и шевелить мозгами над намёками, леди преспокойно расчёсывала свой накладной хвост в гримёрной у зеркала. Из коридора послышался раскатистый смех Татьяны и Агнессы:
– Ну вот, а он меня спрашивает: «Где ты живёшь?» А я ему – в пригороде Кавасаки!
– О-о, Татьяна, прям как пить дать! Подъедет на «мерседесе» посетить тебя на дому!
– Ха-ха-ха!
Болезнь Татьяны как волной смыло… Порозовела… Счастливый смех, тоски в глазах как не бывало… Уж не влюблена ли она? С лица сошла от безнадёжной любви, а тут предмет её чувств спросил о местожительстве, так, от скуки, к слову пришлось, и она воспрянула духом.
Опять бутафорская лиса попадала впросак: ни один японец, ни фермер, ни якудза, ни корифей не отправится из чувства самурайского достоинства стучать в дверь к женщине. Здесь донжуанов и виконтов де Вальмон нет.
* * *
В антракте была доставка ланч-боксов от киноконцерна, сладостей от госпожи Фуджи, а фруктов не поступило.
Перед сценой бала настроение у хозяина было скверное, а на сцене он опять устроил мне передачу мыслей на расстоянии «В чём моя вина?» Я в срочном порядке телепатировала: «Угадайте!»
С бухты-барахты у Соноэ-сан развязался язык, и она не отпускала меня к рампе и зрителям, тренируя свой французский прононс. Кто знает, может, в первых рядах зрительного зала сидел её ухажёр и ей понадобилось блеснуть перед ним иностранной речью?
Наконец-то Кейширо-сан принёс фрукты… И у моей телохранительницы, пирамиды с пуленепробиваемыми стёклами, появилась уйма работы: сохранить моё тело от несанкционированного доступа к нему душевного мусора, психологической накипи и нравственных токсинов наших благовоспитанных девушек.
