– Убавь звук плеера!
Голос Кейширо-сан заставил всех замереть:
– Девушки-и-и! Распишитесь! Вам подарок!
Татьяна, ойкнув, спрятала попень за вешалку с реквизитом. Агнесса вскочила получать от маэстро посылку и медовым голосом пошутила:
– А где расписаться? На стенке, что ли?
Кейширо-сан, хохотнув, затопал к лестничной клетке.
– Таня, Нагао-сан прислал гамбургеры! Из Макдональда! Наши любимые! С мясной котлетой! – чуть не падая в обморок, заверещала приёмщица товара.
Таня так и не надела спортивные брюки и трясла булками, скача от избытка чувств. Плоская коробка с семью гамбургерами, в свою очередь, тоже заскакала по циновке. Агнесса за компанию добавила топота и неуёмной радости.
Вернулась Мива с поднятыми от недоумения бровями. Имея диплом зубного врача и канцелярскую книжку подмышкой, она, несомненно, обладала умственным коэффициентом, достаточным для того, чтобы не участвовать в стриптизе и диких плясках вокруг гамбургеров. Желая отгородиться от вакханалии, она не медля включила «тостер» и приступила к распарке лица.
Каким-то чудом мясные гамбургеры обуздали вновь вспыхнувшую антипатию к моей персоне, а также усмирили зычную рекламу нижних полушарий Татьяны.
Минут через двадцать, так и не притронувшись к своей доле яства, я сходила на балкон проветриться от мясного запаха. Но там курил Абэ-сан. Во избежание беседы с ним на языке, маскирующем внятную мысль и компостирующем мозги аллегорией и аллюзиями, я раскланялась и дала задний ход. В кулуаре эхом разносился девичий визг: «Уииии! Пончики Мистер Донат!» Из нашей гримёрки пятился адъютант господина Нагао со следами губной помады на щеках. Видимо, подружки уже не владея собой, расцеловали Кейширо-сан за ещё одну доставку их любимого товара. Я заперлась в душевой, и, пустив воду из крана, отсиделась там, ожидая конца истерики.
Страсти накалялись и мне пора было укрываться в интернет-кафе возле перламутровой высотки – аммонита. Пальто висело в гримёрной. И сумка с кошельком там же. Поэтому доступ к интернету пролегал только через шлифовальный цех.
Из зеркала, того, что буквой «г», меня буравил взгляд победный, а из дальнего углового VIP-места – торжествующий. Сразу отступать было стратегически нецелесообразно и я, точно монах дзен
[112], отрешившись от всего земного, нависла над мобильным, отвечая на СМС-сообщение Анабель.
Татьяна, Агнесса и Аска сыто переговаривались, обсуждая вкусовые качества пончиков с шоколадной глазурью, как будто это были блинчики «Бель Эпок» из дорогого французского ресторана «Ля Тур Д ‘Аржан». Тут вновь послышался строевой шаг…
Бывший военный Кейширо-сан держал в руке, как связку гранат, огромные бананы, выгнутые наподобие гондол. Никто не запищал, не запрыгал, не пошевелился, а тем более не бросился целовать курьера. Только гнетущее недоумение…
Фрукты, не принятые на ура, легли на циновку и глашатай невнятных мыслей кумира быстренько смотался.
Что это с девичником? И ликование у них пропало, и торжество надо мной… Неужели бананы здесь тоже какая-то аллегория, тонкий намёк на толстое дело? Ну ладно – я, с больной головой, фобиями и синдромами, приплюсовала бананы к давешнему комментарию маэстро о некой своей анатомической части тазобедренной области и получила эзопову шифровку «Кушай всё (сливочные пирожные, калорийные пончики и гамбургеры). Меня это заводит (бананы)». А девичник? С их-то здравым мышлением… Неужто всего лишь подумали, что бананы – угощение вульгарное, лакомство для макак?
Чтобы нарушить удушливую тишину в комнате, я взялась пылесосить циновки. Никто не шелохнулся, чтобы освободить их от подушек, сумок и прочих предметов, мешающих уборке. Аска вместо положенного дежурного «Спасибо» обругала:
– Да не так же! От твоей уборки толку мало! Не справа налево, а слева направо! И не вдоль, а поперёк! Когда ты научишься правильно пылесосить татами?!
Не переча ей, я отключила пылесос и положила турбощётку посреди комнаты. И тут случилось небывалое: уравновешенная смирная Каори тоже взялась меня шлифовать:
– Нельзя! Кто за тебя пылесос на место ставить будет?!
До начала вечернего спектакля оставалось целых три часа. Нужно хватать пальто, кошелёк и спасаться.
Внизу, у обувных шкафов я глянула мельком на тайские джунгли. Из душевой, заставленной орхидеями, в махровом белом халате – сам, как орхидея, вышел Нагао-сан и разыграл крайнее изумление:
– О-о! Ты?! Куда собралась?
– Сбегаю в интернет-кафе… Спасибо за подарки!
– Понравилось? – карие очи баловались.
– Безусловно! Девушкам понравились гамбургеры и пончики, а мне – бананы!
– Значит, бананы любишь? – задумался кумир, напрягая лоб, будто искал какой-то тайный смысл, загадку Сфинкса в том банальном факте, что я любила бананы, полезные, сытные, помогающие мозгам вырабатывать гормон радости.
* * *
Отгородившись от соседей по вай-фаю
[113] занавеской, мне удалось найти в чате Фейсбука свою сестру. Поскольку моё хлюпанье носом могло потревожить других пользователей, я предварительно зажала его кружевным платочком мамы и письменно изложила Юлии обстановку в гримёрной: немая вражда шлифовщиц крепчает, и у меня от неё дрожат руки, всё из них валится, ломота в теле и головная боль.
У сестры был знакомый психолог, знаток в вопросах влияния людской злобы на наше самочувствие. Поэтому инструкции сестры по мерам самозащиты были следующими: «Не позволяй никому измываться над собой! Отгородись от них, к чёртовой бабушке! Представь, что ты внутри пирамиды с прозрачными пуленепробиваемыми стёклами, излучающими золотистое сияние. Сквозь стёкла в тебя проникает лишь любовь и добро, а ненависть, дурные пожелания, чёрная зависть застревают в золотистом сиянии, отскакивают от стёкол и рикошетом возвращаются к отправителю».
Инструкции я восприняла скептически, но за неимением комбинезона для защиты от радиации решила попробовать спрятаться от ехидин в магическую пирамиду.
* * *
В декабре к четырём часам дня наступают сумерки. Я возвращалась в театр по пустынному парку и, как утопающая, хватала ртом воздух, чтобы надышаться перед погружением в пучину травли, устроенной соседками по гримёрной, теми, что жевали, будто орбит без сахара, свою досаду на ускользающую славу и выплёвывали на меня ярость и страх не попасть в дамки шоу-бизнеса.
Дышим глубже…
Наверху, над Токио, туман пеленал звёзды. Мне хотелось взлететь над землёй, выше… выше… сквозь этот вязкий туман… и окунуться в совершенную гармонию. А там солнечный ветер осушит слёзы, вселенский разум утолит печаль… Обняться с падающей звездой и станцевать с ней – жарко, чувственно – аргентинское танго… Запустить солнечным зайчиком в Бетельгейзе, прикоснуться к звонким космическим струнам Лиры. Пролетая мимо Большой Медведицы, дерзко крикнуть ей, чтоб посторонилась…
