Раз так, то и мне надо бы внести свою лепту в девичий настрой и поставить в главе «шлифовка» жирным курсивом слово «конец». Что бы такое весёлое рассказать из своей печальной жизни? Может, вчерашний курьёз в метро? С наигранной горечью я принялась возмущаться:
– Представляете, вчера вечером после спектакля решила проехать одну остановку на метро. Села бок о бок с двумя нашими зрительницами…
– Ой, наверное, автограф взяли! – живо сообразила Рена.
– Автограф? Как бы не так! Чихать они на меня хотели! Я к ним впритык, а дамы – мраморное равнодушие… обсуждают разрыв хозяина Мураниши с Мичико-сан.
– Мраморное равнодушие? Чихать хотели? Ха-ха-ха! – залились звонким смехом подружки-веселушки.
– Угу… Я чуть было не взялась колошматить себя в грудь, требуя внимания. Дамы! Да гляньте же сюда! Вот она – я! Английская леди… сижу у вас под носом… А вы заладили: Мичико-сан да Мичико-сан…
История в метро развеселила Рену, сквозь смех повторяющую: «Мичико-сан да Мичико-сан», во всём солидарную с ней Каори, и бесшабашную Агнессу. Аска развязано захохотала лишь потому, что Каори схватилась за живот. А Татьяна посмеялась, игриво упрекнув Агнессу: «Тебе и палец покажи – полчаса хохотать будешь…»
Ну, девушки, лады! Теперь и букет за двести долларов останется невредимым, и зеркало моё не будут наждачить злые взгляды, и накладной хвост можно оставлять на ночь в гримёрке…
* * *
Перед утренним спектаклем Нагао-сан припозднился, выйдя за кулисы, когда зал затих на первых звуках вступительной мелодии. Таким образом поблагодарить маэстро за жирный клубничный торт не удалось. Не удалось это сделать и после выхода на сцену, в кулуаре. Хозяин проскочил в гримёрную, пока меня «парил» за кулисами на ломаном английском «китаец». Кулуар был пуст. Лишь на том конце меня ждал «земляк». Он исподтишка следил за мной, пока я шла к нему и в панике вспоминала, как по-японски сказать «лосось».
Улов у телезвезды был завидным: всё киты да дельфины.
– Слушай, скоро ведь Рождество! В антракте возьми подружку, заходите ко мне в гримёрную… сфотографируемся… – сделал второй шаг к сближению господин Кунинава (первым шагом был обмен любимыми компакт-дисками).
А у нас на этаже в умывальной комнате ни актрис на постирушках, ни курильщиков не было. Я выглянула на балкон подышать свежим воздухом. Ну почему я не отказалась фотографироваться? «Заходи с подружкой…» Продвинутый, с мировоззрением и заморскими гёрлами актёр в данном вопросе, как и все остальные, мыслил узко и строго следовал закулисному протоколу: с глазу на глаз в гримёрке с женским полом ни-ни. Так кого позвать? Умный земляк давно поди догадался, что подружек в театре у меня нет. Рену и Каори? Но их двое, а предложено зайти с одной. Делать нечего, пойду с врачихой…
В гримёрной наспех прослушала диск Кунинавы, чтобы расхвалить с честными глазами его любимую джаз-певицу Нору Джонс. Дождавшись, когда Мива соберётся в уборную с полотенчиком и салфетками, дезинфицирующими стульчак, я догнала её в кулуаре:
– Кунинава-сан пригласил нас к себе сфотографироваться. Сходим в антракте?
– Конечно! Спасибо, – с дежурной улыбкой, будто в регистратуре зуболечебницы, ответила Мива.
Лишь только раздался звонок антракта, Татьяна с Агнессой, припудрив носы и таинственно переглянувшись, ушли на «золотые прииски» первого этажа. Мива сосредоточенно проверила качество макияжа, перед тем как запечатлеться на фотографиях с рыболовом, и уже на лестнице расслабилась:
– Мне нравятся все фильмы с господином Кунинава! Актёр просто великолепный!
– А я вообще его на экране не видела! Ох… только не говори ему об этом… А ты что, все его фильмы смотрела?!
– Да, все. И все спектакли.
Ну прямо коп! В канцелярской книге у неё, видимо, как в Википедии, заведены странички на всю нашу звёздную братию: биография, фильмо и дискография, театральные роли, официальный сайт, ссылки и примечания.
Кунинава-сан встретил нас в трикотажных штанах с растянутыми коленками и с женским ободком на голове (хочется верить, что это лишь для удобства при нанесении грима). В присутствии Мивы нам с ним пришлось сменить игривый рыбацкий тон на формальный, с поклонами и реверансами. Я вернула ему диск Норы Джонс, неподдельно удивившись, как это я её не слышала раньше. Оказалось, что и Мива была приверженкой джаза и солировала в небольшой джаз-группе. Кунинава-сан дал и ей послушать хиты Норы Джонс.
Настало время для фотографий. Земляк вытащил из тумбочки ободок с ветвистыми оленьими рогами и колпак Санта Клауса, предлагая их нам на выбор. Мива, попросив у меня разрешения, выбрала красный колпак с белой опушкой, торжественно водрузив его на голову, как государственный флаг Австрии. Ну а мне, значит, достались рога.
– А можно мне без рогов? – с надеждой на милосердие спросила я у Кунинавы.
– Нет-нет, тебе рога подойдут! – настоял коварный земляк, беря заранее заготовленную цифровую фотокамеру с ультразумом «Sony Cyber-shot».
– Господин Кунинава, прошу вас, наденьте рога лучше вы!
– Я б надел на голову сардину… – закончил препирания рыбак. – Но сардина на Рождество не в тему!
Я попала в безвыходное положение. И упрямиться дальше смысла не было, и оказаться с оленьими рогами на матрице цифрового аппарата имперской знаменитости очень не хотелось.
Вознегодовав в душе, я напялила замшевые рога. И тут из кулуара послышался чей-то смех… Как будто смеялась моя мама…
Щека к щеке, мы с Мивой выставили в навороченный объектив фигуру из двух пальцев V (виктория) и Кунинава-сан нас несколько раз щёлкнул крупным планом. Потом я щёлкнула телезвезду вместе с Мивой, соблюдающей дистанцию почтения. Потом Мива сфотографировала нас с земляком. Я не соблюдала дистанций и по-рыбацки обняла знаменитость за плечи, отчего тот слегка вздрогнул.
Наконец Кунинава-сан показал нам на экране ЖК-дисплея
[109] снимки. Посмотрев на себя рогатую, я замыслила тоже, при случае, наставить ему рога.
– Как только фотографии будут готовы, передам их со своим парнем, – пообещал на прощание земляк.
– Правда же, Кунинава-сан – прелесть? – разоткровенничалась Мива на пути в гримёрную. – Прост в общении… элегантен…
– Ага, прелесть… – неохотно согласилась я, чувствуя ещё у себя на лбу бремя ветвистых рогов.
Теперь надо было спешить на сцену приёма у хозяина. Татьяна с Агнессой вновь вернулись с трофеями: автографами маэстро на программках. У меня случайно выпал из рук карандаш для подводки век и укатился под гримировальный столик Татьяны. Она заёрзала на подушках, потом со вздохом полезла под зеркало и крикнула из глубин: «А, вот он!» Мива поправила мне заколку на свежесооружённом «ананасе», Рена угостила мятным драже, а Аска заинтересовалась сывороткой мгновенного действия «Christian Dior», которой я пользовалась для улучшения цвета своего бледного, как воск, лица и которую старательно экономила. Но ради взаимовыручки и согласия в гримёрной я не пожадничала и предложила ей протестировать эликсир молодости. С виноватой улыбкой Аска протянула мне ладонь и я ей щедро накапала геля, отчего та воскликнула: «Ой, как много!»
