– Эй, подружка, смотри под ноги!
Наконец-то аптека! Я плутала, как не в себе, по рядам с шампунями, зубными щётками, косметикой, дезодорантами, а леденцов не находила.
– Вам помочь? – спросила девушка-аптекарь, озадаченно глянув на мой театральный макияж.
– Да, пожалуйста… Я ищу лекарственные леденцы… Горло болит…
– Они у входа, вон там…
Ну как же так? У входа на самом видном месте высилась гора упаковок с леденцами. Я ничего не видела! Смотрела лишь внутрь себя, пугаясь улиц, зданий, отшатываясь от деревьев. Чуть выйдя из театра, я натыкалась на кипящую вокруг жизнь, смех школьниц, шум огромного мегаполиса и всё это наводило на меня ужас, бросало в холодный пот, охватывало паникой. Жизнь раздражала! Всё, чего я хотела, это стать невидимкой и скорей добраться до кровати…
* * *
Дома, в сидячей ванной, я долго освобождалась от липкого бремени грима. Через не хочу забросила в стиральную машину накопившееся бельё. Положила на кровать, с одной стороны Думку, с другой – фотографию родителей и уткнулась между ними в подушку. Полчаса спустя бросилась искать в сумке мобильный – хотелось услышать голос брата или позвонить сестре. Но звонки заграницу стоили дорого, а гарантий так и не выплачивали.
Мобильный стоял на автоответчике и вдруг замигал красный огонёк индикатора – кто-то звонил. Посмотрела на дисплее номер абонента. Огава-сенсей. Этот человек, когда-то хотевший жениться на моей маме, стал мне родным и я ему ответила.
– Ну как премьера? – бодро спросил мамин «жених».
– Бешеный успех. Аншлаги на все спектакли. Прямо завалили цветами…
– Ого! Поклонники надарили?
– Ну да, ведущим актёрам, у них там возле гримёрных выставка белых орхидей.
– А у твоей гримёрки?
– Вы шутите? У нас, простых смертных, пусто…
– А-а… Ну-ну… А театр-то как называется, напомни!
– Осака-эмбудзё.
– О-о, страшно популярный! Я там бывал, когда работал в родильном доме в Киото… А лекарства ещё есть?
– Да, спасибо, недели на две хватит…
– Спишь хорошо?
– Плохо! Ночью сплошные кошмары…
– О-хо-хо! На днях вышлю ещё лекарств. Приехал бы повидаться с тобой, но каждый день роды… Никуда не уедешь… Ну держись, милая!
Глава 5
В гримёрной пахло ацетоном. Татьяна покрывала ногти ярко-красным лаком. Остальные пока не пришли. Докрасив последний ноготь, Татьяна спросила:
– Пойдёшь сегодня после вечернего спектакля в ресторан? Идут все наши, а также танцоры и девушки из соседних комнат… всего человек пятнадцать… Надо же обмыть премьеру?!
– Не знаю, что-то неважно себя чувствую… Но постараюсь, раз обмывать премьеру.
Вошла Агнесса и сразу же позвала Татьяну к статисткам обсудить выбор ресторана. Мива принесла новую бутыль с антисептическим гелем. Поставила её между своими и моими гримировальными принадлежностями, любезно предложив пользоваться гелем вместе.
* * *
Аска разливала всем кофе. Вбежали возбуждённые Таня и Агнесса.
– Ой, мы сейчас столкнулись внизу с господином Нагао! – восторженно тараторила Агнесса. – Мы ему: «Спасибо за вчерашние пирожные», а он нам: «Что вы любите есть?» Татьяна подхватила, чуть сдержанней:
– А мы ему: «Любим гамбургеры из Макдональдса и пончики из «Мистера Доната»!
Аска расхохоталась.
– О-о, так сегодня будем ожидать гамбургеров и пончиков?
Татьяна и Агнесса бросились гримироваться с особым рвением.
– Пончики из «Мистера Доната»! Вкуснятина! – забавлялись Рена и Каори.
Я вышла из комнаты раньше других, чтобы поговорить с Марком о разработанной им за ночь стратегии. На этаже его не было, и я поехала искать партнёра внизу, за кулисами.
Зрительный зал бурлил, словно городская больница. Кто-то кашлял, кто-то сморкался и чихал. Господин Нагао стоял у маскировочного занавеса, приложив глаз к дырочке. Нужно же и мне поблагодарить кумира за пирожные?
– Господин Нагао, спасибо за Монблан! Прямо точная копия французских Альп!
– Даже так? Да не за что! Любишь пирожные?
– Ага, люблю… Но вот для фигуры – губительно! – пошутила я.
И неожиданно для самой себя добавила с хитринкой:
– Француженки вообще-то фрукты обожают…
– О, вот как? – бархатный баритон понизился до басового диапазона.
Кейширо-сан подошёл и что-то шепнул хозяину. Я вежливо удалилась, чтобы не мешать секретным переговорам.
* * *
Марка нигде не было. Осматривая себя в большом зеркале у лифта, я и так, и этак поправляла шляпу-колокол. Как же я её не любила! Хозяин обернулся. От его пристального взгляда по моим щиколоткам разлилось тепло, будто я вошла в горячий источник.
Подъехали гурьбой мои весёлые соседки, а с ними Марк и Джонни. Третий звонок. Беседовать с «супругом» уже не было времени. Татьяна дышала в затылок господину Нагао, да так взволнованно, что он беспокойно оглянулся и отошёл от неё на полшага.
Выход.
Я уже усвоила, что зрителям не до взбалмошной английской леди, спускающейся по трапу. Они силятся понять, о чём же великий Нагао-сан болтает по-английски с двумя чужестранцами. И что бы я ни говорила с трапа, облюбовывая потолок зала, зрителям до лампочки… ну, до люстры. Поэтому выйдя на сцену и разыграв улыбку от уха до уха, я восхищалась сводом театра, а губы произнесли: «Мама! Папа! Я знаю, вы вон там, наверху! Вы со мной, в театре! Не улетайте! Я люблю вас!» Стоящий сзади Джун всё равно кроме «мама и папа» ничего не понял.
Погладив за кулисой китель Кена, у лифта я опять встретилась с господином Кунинава.
– Сардина? – спросил меня «рыболов».
– Ага, сардина! А у вас?
– У меня – тунец! – раскинул руки Кунинава.
– Ого! Повезло! Тунец – отличный улов! Удачной ловли и в дальнейшем!
* * *
Теперь у меня было минут двадцать одиночества в гримёрной. Но не тут-то было. В дверь постучал Марк. По закулисным правилам японского театра актёрам-мужчинам не разрешалось заходить в гримёрки актрис. И наоборот.
Я вышла в кулуар. Мой партнёр тоном, не терпящим возражений, а также жестами и телодвижениями выдвинул продуманный за ночь стратегический ход. То есть, общаясь по-французски с Мичико-сан, время от времени я должна была поворачиваться к нему, стоящему у кулисы, и спрашивать: «Не так ли, дорогой? Ты согласен?» Более того, Марк принуждал меня тут же прорепетировать. Это было слишком! Как нельзя кстати подошедшие девушки спасли меня от нью-йоркского комбинатора.
Аска разлила кофе на шестерых. Агнессы ещё не было. Мива предложила сброситься на пластмассовые стаканы.
