– О! Здорово! А я по совместительству преподаю танго в Токио.
Ну вот и славненько… Контакт по совпадению интересов есть!
Пока мы беседовали с танцорами, смеясь и кокетничая, Нагао-сан недовольно зыркал в нашу сторону. А другие VIP-персоны любезничали между собой.
Сразу после перерыва режиссёр вызвал Татьяну и Джонни. Все с нескрываемым удовольствием созерцали сцену пламенной встречи английских любовников. Татьяна издалека бежала к любимому с криком «Майкл!», бросалась ему в объятия, а её партнёр Майкл, то есть Джонни, кружил её по сцене, протягивая губы для поцелуя. Татьяна отвернула от партнёра лицо, а режиссёр понимающе кивнул, в смысле «Да-да, предупреждён!».
Татьяна возвращалась на место с гримасой, близкой к отвращению, и ворчала: «Вот влипла! И так будет все три месяца!» А Джонни остался доволен близостью с партнёршей и приглаживал растрёпанные кудри.
Я старательно делала вид, что слежу за текстом и понимаю написанное. Перелистывала вместе со всеми страницы, а также не забывала и прятаться за колонну от настойчивых взглядов кумира всех японских женщин. Затем осаждала себя: «А куда ему смотреть, как не прямо перед собой? А тут я сижу… Ну да, очень я ему нужна! У него таких, как я, хоть пруд пруди… А может, он на Марка смотрит? Или на Джонни? Знаменитости – народ сложный, зачастую не гетеросексуальный
[31]…»
* * *
К трём часам наступила сцена помолвки. Нагао-сан гипнотическим взглядом проникал мне в душу, протягивая руку для пожатия. Маэстро был как оголённый провод – при контакте с его кожей меня прошибало током.
Такой поворот событий не был предусмотрен. Меня и в школе тошнило от опытов по воздействию электрического тока на мышцы расчленённой лягушки. «Попробую-ка я завтра увильнуть от рукопожатия», – отважно решила я.
Надо сказать, что у меня никогда не выявлялось тяги к знаменитостям. В юности я не пищала и не плакала от восторга на концертах какой-нибудь рок или поп-звезды. Мне не нужны были их автографы, и знакомство с народными любимцами мне было безразлично. Кумиры избалованы визгом девиц. И известность открывает им доступ не столько ко всем видам материальных благ, сколько к вседозволенности и имперской убеждённости в том, что они, избранники, получают естественное право владеть любой понравившейся им женщиной. Достаточно было почувствовать, что кумир, плейбой или просто самовлюблённый стиляга уверен в том, что от его неотразимости я уже вверх лапками, как внутри меня со злостью захлопывалась какая-то дверца. А дальше все применяемые им чары и шаблоны соблазнения были бесполезны. Я становилась недоступной. Поэтому в целях экономии энергии я поворачивалась к нему спиной ещё в самом начале звёздных игр.
Когда режиссёр объявил об окончании репетиции, я зашла внутрь раздевалки. За её тонкой стенкой в репетиционном зале меня ждала Татьяна. Был уговор идти к метро вместе. Пока я переодевалась, к Татьяне подошла Агнесса – я узнала её голос. Агнесса была наполовину американкой, наполовину японкой. Таких здесь называли «хафф», от английского слова «haff», то есть половина. В спектакле Агнесса участвовала в основном в массовке, а в двух-трёх сценах танцевала с пятью другими японскими девушками. Весь коллектив называл их «dancers», танцовщицами, хотя ни одна из них не являлась профессиональной.
Агнесса спросила у Татьяны, кого та ожидает.
– Госпожу Аш, – ответила моя приятельница.
– А! Мадмуазель Аш? – с прекрасным французским прононсом и явной издёвочкой хихикнула Агнесса.
И обе почему-то ехидно засмеялись. Мне стало не по себе. Несмотря на это, я пошла с Татьяной к метро, хотя и её смех, и смех танцовщицы Агнессы ввели меня в недоумение. Этим двоим я уже не доверяла.
Татьяна всю дорогу рассказывала о своём богатом опыте в японском шоу-бизнесе.
– А в прошлом году, значит, пошла я на кастинг ещё одного рекламного ролика. Два дня с утра до вечера продюсеры проводили отбор девушек. Я намаялась в очереди часов восемь. Столпотворение… Жара… Тётки все злые… Продюсеры, как церберы… И в итоге ни одна из шестисот девушек им не подошла! Потом вроде два дня парней мочалили. И что ты думаешь? В рекламу взяли… собаку!
– О! А! – восклицала я, начиная сомневаться в правдоподобности того, что мне тут толкуют, и чувствуя, как с ушей у меня виснет лапша.
Около метро я предложила Татьяне:
– Вон кафе… Давай выпьем кофе, посидим, поболтаем?
Нет, у Татьяны в шесть тридцать свидание.
Ну ладно… До завтра!
Глава 8
Я всё-таки порылась в интернете и разыскала на сайте YouTube рекламу, на которую не взяли ни шестьсот девушек, ни столько же парней, а одну-единственную собаку. Зато красавицу и милашку. Белоснежная лайка с небесно-голубыми глазами рекламировала средство от болей в желудке при переедании… Ну и коту понятно, что рекламодателям собака выходит дешевле. Но зачем же устраивать зверские пытки молодому поколению, пробивающемуся правдами и неправдами в шоу-бизнес и жаждущему урвать полмиллиона йен за несколько секунд на экране?
Приверженность к демократии здорово негодовала внутри меня. Было ясно, что мне с моим мировоззрением трудно будет вписаться в японский шоу-бизнес. Но хоть лапшу на уши мне, по всей вероятности, не навешивали.
* * *
Репетиция началась, а стул Нагао-сан был пуст. Неужели опаздывает? Я уткнулась в текст, не прячась за колонну. Вскоре нас вызвали на сцену прибытия английского судна «Faith» в Нагасакскую гавань. Режиссёр между делом сказал, что сегодня Нагао-сан даёт концерт, и за него будет репетировать его помощник Кейширо-сан.
Я впервые видела этого лысого дядечку, а может, за три дня просто не запомнила его омега-лица. Агнесса шепнула нам, что Нагао-сан поёт сегодня в огромнейшем концертном зале «Super Arena» в Сайтама, недалеко от Токио.
Ого! Вот это размах! Концертный зал в десять раз крупнее парижского «Олимпа», на двадцать две тысячи зрителей! Круто… Мне почему-то стало пусто в битком набитом репетиционном пространстве… И за колонну не надо прятаться, и пожарных вызывать не будем из-за воспламенений…
Потом мы с Татьяной сидели на дерматиновой лавочке, вынимая бутерброды из сумок. В туалет мимо нас шла Агнесса с подружкой из танцовщиц. Я уже отметила эту особу из-за того высокомерного вида, лишённого обычной японской застенчивости, с которым она расхаживала по импровизированной сцене. Вдобавок ко всему у особы было восхитительное имя Асука. Слог «су» произносился по-японски очень кратко. Получалось «Аска».
Аска не очень-то раскланивалась перед нами, и едва Агнесса познакомила нас, достаточно развязно засмеялась и направилась альфа-походкой в туалет.
