Я уставилась на нее с откровенным изумлением:
– Хочешь сказать, что мы их возьмем на абордаж?
– А почему бы и нет? Миры уже осудили нас. Разве ты не согласен, Лагганвор? Это объявление о награде – только начало, не так ли?
– Думаю, будет еще хуже, – согласился Лагганвор. – В ближайшее время команда Рестрала даст показания, и строительство эскадры, предназначенной для охоты на вас, будет ускорено.
– За нами уже охотились, – сказала Фура. – За нами будут охотиться. Нашим врагом когда-то была Боса Сеннен. Теперь получается, что каждый корабль в лучах Старого Солнца – враг. – Ее пальцы сжали пустоту. – Мы возьмем то, что нам нужно, но сделаем это милосердно и вежливо. Корабли останутся целыми и невредимыми, а экипажи – живыми и здоровыми, при условии что они не окажут сопротивления. И у нас будут припасы и кости.
– Рада, что вы все обдумали, – сказала я и добавила с мрачной иронией: – Капитан Несс.
– Предусмотрительность не бывает лишней, – ухмыльнулась Фура, не возразив против титула, которым я наградила ее, как будто это было и уместно, и своевременно.
* * *
Мы с Фурой привели Лагганвора к Стеклянной Армилле. Я внимательно следила за его реакцией. Как я уже упоминала, Армилла представляла собой редкий и тонкий инструмент, и любой обычный космоплаватель, даже тот, кто повидал немало драгоценных предметов, восхитился бы при виде такой диковинки. Я сомневалась, что Лагганвор настолько глуп, чтобы повести себя так, будто он никогда не видел этого устройства, если он на самом деле не служил на этом корабле. Но вполне возможно, что перед такой красотой его маска соскользнет хотя бы на миг.
Однако этого не произошло. Несколько мгновений он разглядывал Армиллу вполне спокойно, разве что с некоторой фамильярностью поглаживая то край стекла, то тонкую резьбу.
– Менее благоразумный капитан уже сломал бы ее, – произнес он почтительно. – Особенно тот, кому недавно пришлось многое пережить. Поздравляю вас с тем, что вы не повредили ее намеренно или по неосторожности. Очень трудно было бы найти ей замену, даже имея возможность безнаказанно входить в любой порт. Учитывая свойственные Босе приступы ярости, удивительно, что Армилла пережила ее.
– Да, симпатичная стекляшка, – сказала Фура со своей обычной небрежностью. – Обладать ею приятно, но она не так уж важна, когда есть карты, альманахи и хороший робот, способный прокладывать маршруты. Меня интересует только Скряга и его местонахождение.
– Простите мое упрямство. Но если я разглашу эти сведения, то стану для вас практически бесполезным.
– Практически – не значит полностью, – возразила я. – Ты сказал, что знаешь код доступа, пароль и все такое.
– Да, знаю.
– Тогда давай начнем наш общий путь красиво – дай Паладину какой-нибудь ориентир, – сказала Фура.
Лагганвор вздохнул и, уперев руки в бока, вгляделся в Армиллу.
– Боса никогда не подпускала меня к управлению. В этом не было необходимости: я был ее переговорщиком, а не штурманом. Она высаживала меня где-нибудь с поручением, но мне редко требовалось знать, куда мы держим путь и как долго будем лететь.
– Лучше тебе знать хоть что-то, – проворчала Фура.
– Ладно, начнем. Красные шарики обозначают шарльеры, не так ли? – Его рука мягко переместилась с одного венчающего спицу шарика к другому. – Каждый из них помечен набором выгравированных эфемеридных цифр, описывающих орбиту. Я полагаю, вы сопоставили их с теми шарльерами, что в ваших книгах?
– Это я сделала в первую очередь, – сказала Фура. – Скряги среди них нет. По крайней мере, у всех этих шарльеров есть поля и ауспиции. Ты сказал, что Скряга давным-давно потерял свое поле.
– Если оно у него вообще было. Однако среди этих шарльеров затесался самозванец. Вы достаточно внимательно их рассматривали?
– А что нужно было искать? – спросила я.
Лагганвор снял один из шариков со Стеклянной Армиллы, отвинтив его от ножки и запомнив нужное место.
– Один из них маркирован дважды. Есть видимый, то есть ложный идентификатор, и есть гравировка на более глубоком слое. Очень трудно обнаружить, если не знаешь, что она имеется, и даже если знаешь, ее легко принять за пятно на стекле. – Он поднес шарик к здоровому глазу и сильно прищурился. – Не этот. Но он где-то здесь. Надо просто проверять все подряд, пока не найдете двойную надпись. Не обращайте внимания на внешние цифры. Внутренняя гравировка содержит истинные координаты Скряги.
– И как же ты об этом узнал? – спросила Фура.
– Я сказал, что Боса не подпускала меня к Армилле. Я не говорил, что не был посвящен в некоторые ее секреты. Врач очень многое знал – попробуй утаи что-нибудь под воздействием наркотиков. – Он вернул шарик на место и свинтил другой с молчаливого разрешения Фуры. – И не этот. Проверим следующий.
Фура посмотрела на меня, а затем наклонилась к ближайшей говорильной решетке и щелкнула тумблером.
– Тиндуф, если состояние парусов на данный момент тебя устраивает, подойди в рубку управления – надо Лагганвору подобрать подходящее жилье.
Через некоторое время из решетки донесся голос Тиндуфа:
– Одна нога здеся, другая тута. Вам док Эддралдер нужон? Он чем-то очень встревожен.
– Пусть еще немного подождет. – Фура выключила динамик и обратилась к Лагганвору: – Я вполне способна самостоятельно разобраться с этими шариками.
– То есть я пока не нужен?
– Не совсем. Раз уж Тиндуф упомянул о докторе Эддралдере, я подумала, что не мешало бы узнать твое мнение о нем. В гостинице ты сказал, что он порядочный человек, работающий в невыносимых условиях. Это было до того, как ты узнал, что, скорее всего, будешь делить с ним корабль. Есть ли еще что-нибудь, что ты мог бы добавить?
– А должно быть?
– Адрана, тот парень, сопровождавший раненых. Как, ты сказала, его зовут?
– Часко, – ответила я, и у меня перехватило горло, ведь я все еще ощущала силу его осуждения, словно тяжелую, холодную пощечину.
– Да. Помнится, он что-то говорил о докторе Эддралдере. Насчет того, чтобы мы не задавали слишком много вопросов о его связи с Глиммери. – Она снова повернула голову к Лагганвору. – А потом ты сказал Адране, что в твоем прошлом нет ничего такого, что стоило бы скрывать. И произнес это так, будто противопоставлял себя кому-то другому. Ты имел в виду Эддралдера?
Лагганвор, казалось, спорил сам с собой, прежде чем ответить.
– Не хотелось бы распускать слухи.
Фура сверкнула зубами в очень недоброй улыбке:
– Будь любезен.
– Подожди, – сказала я, подняв руку. – Ситуация совершенно ясная. Доктора Эддралдера заставили работать на Глиммери. Мы видели доказательства – Меррикс была заложницей, и Глиммери покровительствовал больнице. Это не делает доктора плохим человеком – он был вынужден защищать своих пациентов и дочь.
