Клерк быстро глянул налево и направо, а потом монета исчезла у него под жилетом.
– Если кто-то о вас спросит, что я должен сказать?
– Пусть запишутся на прием, – ответила Фура.
* * *
Нам было трудно сосредоточиться на таких обыденных вещах, как снабжение продовольствием, пресной водой, новыми сортами светового плюща, запасными снастями, корпусным материалом и тому подобным, но наши практические потребности не исчезли просто из-за того, что мы связались с Глиммери. В глубине души я желала настоять, чтобы мы отправились за покупками втроем – отчасти из соображений безопасности, а отчасти ради того, чтобы лишить Фуру возможности заняться темными делишками. Однако холодный расчет подсказывал, что отпустить Фуру одну не так уж и плохо. Если предположить, что состояние Страмбли улучшится, у нас есть шанс покинуть этот мир как можно скорее, что было бы, с моей точки зрения, мудро. Но Фура этому воспрепятствует, если не найдет Лагганвора или не убедится, что его тут больше нет. Заставив ее пойти за покупками, я смогу за ней следить. Но одновременно помешаю ее миссии, и это может причинить всем нам еще больший вред.
Поэтому после должного обдумывания я предложила план: возьму на себя поиск замены поврежденному черепу и обойду костяные магазины, а Фура и Сурт займутся другими делами, какие сочтут нужными. Возможно, сестра почувствовала, что за моим предложением стоит какой-то расчет, но, поскольку он был ей на руку, не стала препираться. Выпив кофе в баре внизу, я ушла одна.
По крайней мере, я сказала правду. Я намеревалась только посетить костяные лавки, что и сделала. Фура дала мне список мест, где уже побывала, с некоторыми замечаниями о проверенных черепах и их вероятной пригодности, но в пределах трамвайной остановки от отеля было еще с десяток заведений, и я решила начать заново. Переходя из одной лавки в другую – все они были пыльными, темными и в разной степени отталкивающими, потому что продавцам костей не требовалось гнаться за модой, – я невольно вспомнила Нейронный переулок; то, как завела Фуру в шатер мадам Гранити и притворилась, что это мой первый визит, хотя на самом деле меня уже проверили и констатировали, что я обладаю базовыми способностями симпатетика. Я полагала, что моя сестра наделена тем же талантом.
Так и вышло. Пусть изначально я привыкла к черепу быстрее, но Фура быстро наверстала упущенное. Мне пришлось признать, что, хотя мы наделены одним и тем же даром, ее врожденные способности сильнее моих, а чувствительность – выше. Впрочем, довольно скоро мы этого лишимся. Вероятно, деградация настигнет меня первой, поскольку я старше, хотя в таких делах ничего нельзя предвидеть. Лишь в одном я была уверена: дар покинет нас, как это происходит со всеми чтецами костей. В исключительных случаях он сохраняется в слабой форме до тридцатилетнего возраста. Но такие казусы редки, и куда вероятнее, что он исчезнет в двадцать с небольшим. Мне было восемнадцать, когда мы сбежали из дома; теперь столько же исполнилось Фуре, а до моего двадцатого дня рождения осталось всего полгода. Я не ощущала никакой потери остроты ощущений, но наш череп умирал, и отсутствие стабильного базового уровня очень затрудняло оценку моего собственного регресса.
Девушки и юноши были обычными клиентами торговцев костями, так что я удостаивалась лишь внимательных взглядов, входя в очередной магазин. Во мне видели многообещающую посетительницу, которая мечтала о новой карьере и желала проверить свои способности. Или опытную космоплавательницу в поисках нового черепа для своей команды. Так или иначе, моему присутствию никто не удивлялся, меня воспринимали всерьез. Я как могла скрывала свой мазарильский акцент.
У Колеса Стриззарди было одно преимущество перед нашим родным миром в том, что касалось черепов: они не работали вблизи от поглотителей. Они вообще вблизи от цивилизации не слишком хорошо действовали, но здесь ее было маловато – мир небольшой, постоянно отключается электричество, так что в оптимальных обстоятельствах можно осуществить передачу сигнала. Это означало, что есть шанс заполучить хороший череп, без существенных изъянов и следов ремонта, набитый мигальной материей, все еще бодро мигающей, – череп, который не слишком часто сверлили, не использовали для тренировки малоопытных симпатетиков, а изолировали должным образом и снабдили откалиброванными нейронными мостами. Только в нескольких магазинах можно было найти что-то подобное, но я намеренно посетила все и настояла на том, чтобы опробовать черепа. В большинстве случаев это требовало невозвращаемого первоначального взноса на случай повреждений. Кое-где за такую сумму можно было купить низкосортный череп с витрины, но я возмущалась лишь для вида и после краткого торга – чтобы не выглядеть чересчур нафаршированной деньгами – уступала.
Было странно оставаться наедине с этими костями и устанавливать на голове незнакомые нейронные мосты. Все казалось неправильным, в особенности из-за того, что я очень долго привыкала к черепу на «Мстительнице». Но я хорошо изучила свое ремесло, поэтому точно знала, как поймать сигнал даже при посредстве черепа, чьи атрибуты и причуды были совершенно незнакомы.
Даже жизнеспособный череп не всегда работает, а если и работает, может статься, никто ничего не передает, по крайней мере, в пределах зоны восприятия как самого черепа, так и чтеца. Поэтому всякий раз, устанавливая нейронный мост и подключаясь, я делала это без особой надежды на успех. Но все равно мне удалось проверить некоторые черепа и отвергнуть их, как неподходящие для наших нужд.
Но в третьем магазинчике, где мне позволили испытать товар, что-то прорвалось – и оказалось гораздо сильнее, чем я ожидала.
Разум был мне известен. Это он однажды послал слова, выдавшие его прямой интерес к нам. «Рассекающая ночь». Стоило мне об этом подумать, как я допустила схожую оплошность: слова вырвались из моего разума в череп и унеслись прямиком к чтецу костей, который только что узнал меня и понял, что мы уже встречались.
Я бросила вслед собственной мысли поспешное уточнение:
В безмолвном обмене репликами наступила пауза.
Вы претендуете на какое-то другое название?
Мы ни в чем не виноваты. Вы преследовали нас от самой Пустоши. Мы видели, как вспыхнули ваши паруса, и попытались сбежать. Но вы все шли и шли, гнали нас в сторону Собрания, и в конце концов ранили одного из наших людей парус-сечью.
И что же стало с пострадавшим?
Я попыталась игнорировать этот вопрос, но образ Колеса Стриззарди промелькнул в моем разуме прежде, чем я сумела его подавить. Моя внутренняя дисциплина здесь была не такой строгой, как в комнате с костями на нашем корабле.
Да, мы так и предполагали, что вы добрались до порта. Не казни себя за ошибку. Обычные каналы разведки уже раскрыли вашу суть и местонахождение. Я лишь хотел выяснить, сошли ли вы с корабля. Вы уже давно храните костяное молчание, и мой капитан хотел бы узнать, чем занимается ваша команда. Но не узнает, потому что страдает от ужасных ран. Ты слышала про наших раненых?
