– Что, задувает? – спросила Страмбли, когда я миновала ее по пути в рубку управления. – Терпеть не могу штормы. Однажды вблизи от Дочерей Крови и Молока девятибалльник поймал корабль, шедший под парусами и с включенными на полную мощность ионными двигателями, и все лебедки заклинило, так что пришлось послать половину матросов, чтобы перерезали такелаж специальными ножами, иначе судно разорвало бы на части притяжением Дочерей. А когда этих разумников вернули обратно, оказалось, что бедолаги все до единого зажарились в своих скафандрах…
– Я тоже слышала эту историю, – мягко прервала я ее рассказ. – Только все случилось возле Хранителя Свода, а не у Дочерей. Тиндуф рассказывал похожее про Слюнявого Пса. Спроси Прозор, и у нее найдется своя версия – держу пари, с другим кораблем и командой. – Я улыбнулась и положила руку Страмбли на запястье. – Это просто страшилки. Кроме того, сейчас не девятибалльник, совсем не похоже, и даже будь оно так, наши паруса не надо убирать.
Она посмотрела на меня с легкой обидой:
– Только не подумай, что я струсила.
– Мне бы такое и в голову не пришло. И вообще, нам всем позволено время от времени немного трусить. Я бы сказала, это очень полезно для тех, кто хочет выжить.
Выражение ее лица было непроницаемым.
– После того, что Сурт рассказала Фуре, я проверила журнал наблюдений. Неужели она действительно видела парусную вспышку?
– Возможно, ей не померещилось, но было бы неразумно придавать этому слишком большое значение. Вероятность того, что нас здесь обнаружит другой корабль, очень мала, а вероятность того, что кто-то заинтересуется нами, еще меньше. Я не собираюсь из-за этого мучиться бессонницей. К тому же мы скоро выйдем на новый курс с новым планом. Если увидим хоть намек на вспышку позади, придется рассмотреть варианты. Но я сомневаюсь, что замеченный Сурт призрак снова появится.
– А этот новый курс… Выходит, Фура высказала свои предложения? – Страмбли понизила голос. – Адрана, прошло уже пять дней. Сколько времени ей понадобится, чтобы вытащить пару имен из «Книги миров»?
– Именно по этому поводу я и собираюсь с ней повидаться.
– Рада, что хоть кого-то из нас удостаивают аудиенции. Скоро придется получать разрешение на то, чтобы встретиться с ней взглядом, не говоря уже о том, чтобы поговорить.
– У нее слишком много забот, Страмбли, особенно после трудностей с Грохотуном. Она берет на себя ответственность за все, что с нами случилось, и это давит на нее время от времени.
Страмбли медленно кивнула:
– Если ее светлость осчастливит нас своим выбором до окончания нынешнего Заселения, полагаю, мы будем благодарны ей за то, что сможем получить.
– Уверена, к концу дня варианты у нас будут. И забудь про шторм. Он не причинит никакого вреда. – Я пыталась поднять ей настроение. – Ты уже отработала вахту?
– Как раз домываю кастрюли и сковородки.
– Дам тебе знать, как только что-нибудь узнаю от Фуры.
– Ты хотела сказать, от капитана Несс, – уточнила Страмбли и отвернулась.
* * *
На этот раз Фура оказалась в рубке управления, а не в своей каюте. Она стояла у Стеклянной Армиллы, которая была слишком громоздкой – да к тому же слишком хрупкой, – чтобы перенести ее в другую часть корабля, даже если бы мы этого захотели.
– Думала, ты все еще на вахте в обзорной рубке, – сказала Фура, когда я объявила о своем присутствии.
– Меня вызвал Паладин. От статических разрядов весь корабль светится, как фонарь, и это мешает глазам привыкнуть к темноте. Я уже несколько раз прочесала все сектора и ничего не увидела.
– Что ж, хорошо, что ты здесь, – кивнула сестра, поглаживая металлическим пальцем край Стеклянной Армиллы. – Я готова представить ряд альтернатив команде, черт бы побрал ее настойчивость.
У нас были схемы и карты, описывающие шарльеры снаружи и изнутри. Еще имелись звездные карты, которые помогали в небесной навигации. Но такого рода записи не годились для трехмерного пространства Собрания, где миры находились в постоянном движении относительно друг друга. Через месяц любое фиксированное представление их позиций опасно устаревало. Через полгода многие из миров оказывались по другую сторону от Старого Солнца, что делало бессмысленными любые попытки рассчитать длительность рейса или спланировать более длительную экспедицию. Чем довериться подобным выкладкам, навигатор с тем же успехом мог бросить кости. Но космоплавателям нужно было на что-то положиться.
Вот так и возникла Стеклянная Армилла.
На первый взгляд это была ажурная стеклянная сфера, около трех с половиной пядей в поперечнике, объемистая и хрупкая, как декоративная люстра, заключенная в каркас, который казался лишь чуть менее уязвимым, чем сама стеклянная конструкция. В сложенном виде Армилла превращалась в набор концентрических колец, всего тридцать семь штук, каждое из которых можно было повернуть под углом к своим соседям.
Кольца поворачивали, руководствуясь специальными таблицами, и фиксировали, благодаря чему устройство приобретало вид сферы. Ближайшее к центру Армиллы кольцо представляло собой первую из внутренних процессий Собрания и имело соответствующий номер. Посреди него был закреплен драгоценный камень, обозначающий Старое Солнце. Наружное кольцо имело номер тридцать семь.
Мазариль, наш родной мир, лежал в тридцать пятой процессии, то есть находился в одном из больших колец, самых далеких от центра.
Как и множество миров – сотни и тысячи, хотя только несколько сотен из них были названы и заселены.
У каждого из миров имелась своя орбита. Но в Собрании – так уж оно было устроено – эти орбиты существовали не сами по себе, а группами, и миры соответствующей группы двигались сообща, словно борзые по круговой трассе на собачьих бегах. Все миры в тридцать пятой процессии жили по собственным правилам, не покидая ее. Они могли время от времени удаляться друг от друга, не уходя слишком далеко за пределы кольца.
Ближайшие к Старому Солнцу миры двигались по самым быстрым орбитам, огибая его скорее, чем те, что на внешних границах. Они были включены в процессии с малыми номерами и обычно назывались Мелководьем или Солнечным Краем. Они были теплее, поскольку в полной мере пользовались энергией угасающего Старого Солнца и представляли собой желанное место для проживания, но навигация между ними была сложна, что придавало им некоторую исключительность. Так или иначе, основная масса людей поселилась в средних процессиях. Никто не мог точно сказать, где эти процессии начинаются и где заканчиваются, хотя обычно считалось, что с десятой по тридцатую. Во внешних процессиях, где миры расходились дальше друг от друга, торговля была трудной и малоприбыльной, экономика развивалась медленно, отставали мода и прочее. Последнюю группу процессий (включая и ту, к которой принадлежал Мазариль) называли Морозной Окраиной.
Конечно, нумерация процессий и их отображение в виде стеклянных кругов была не слишком полезной вещью.
