Она заняла личные покои Босы. Это была каюта неправильной формы, расположенная рядом с главной рубкой управления, где мы работали с более крупными и сложными навигационными и коммуникационными устройствами. Оба эти помещения были, в свою очередь, доступны из камбуза, так как располагались над «пастью» стыковочного отсека. Итак, Фура проводила много часов за письменным столом Босы, окружив себя вещами бывшей пиратки, многие из которых были чрезвычайно загадочными.
Многочисленные контрольные цепи проходили через эту часть корабля, что делало ее наиболее удобным местом для установки Паладина. То, что осталось от него, было подключено к столу, который, в свою очередь, был подключен к навигационной системе, трещальнику, ионным излучателям, механизму управления парусами и батареям гаусс-пушек, – иными словами, на «Мстительнице» почти не было частей, которыми Паладин не мог управлять самостоятельно. Но Паладин был поврежден, и потребовалось много терпения, доброты и внимания, чтобы помочь ему заново изучить свои способности. Фура всегда любила его больше, чем я, хоть я и приложила немало усилий, чтобы изменить свои привычки, и теперь сожалела о былом презрении к нему. Вполне естественно, что она больше всех нас заботилась о роботе, помогала ему восстановить логические пути и приспособиться к огромному и громоздкому телу, которое он унаследовал.
Эти взаимоотношения – поначалу невинные и не вызывающие возражений – превратились в нечто официальное, когда Фура поселилась в этой каюте, как будто она и впрямь была нашим капитаном, назначенным должным образом.
– Сурт что-то видела, – сказала я.
Фура окунула перо в закрытую мембраной чернильницу.
– В обзорной рубке?
– Да. Сверкание, по продолжительности и яркости соответствующее парусной вспышке.
– Сурт хандрит, пытаясь найти свой родной мир. Думаю, она увидела блик от Собрания.
– Нет, – осторожно ответила я, чувствуя, что должна заступиться за Сурт. – Это случилось ближе к Пустоши, и Старое Солнце находилось за ее плечом, когда она нацелила телескоп. Я сверилась со Стеклянной Армиллой
[1], а также с картами и альманахами. Нет таких миров или шарльеров, которые она могла бы спутать с источником вспышки.
– Будь здесь другой корабль, мы бы знали об этом. Услышали бы передачи по трещальнику и болтовню через черепа, увидели бы не одну парусную вспышку. Если бы Сурт заметила ее несколько раз, я бы поверила, но…
Я встряла:
– Это случилось не один раз.
Фура тотчас же впилась в меня взглядом:
– За одну вахту?
– Когда я увидела ее записи, на всякий случай прочесала тот участок. Кажется, я тоже что-то видела.
– Увидела – значит записала?
Я прибегла к лжи, чтобы защитить Сурт и убедить Фуру в серьезности ситуации. Но я не хотела ухудшить свое положение.
– Это была кратчайшая вспышка, не настолько яркая, чтобы упоминать о ней в журнале наблюдений. При других обстоятельствах я бы и вовсе не обратила внимания. Но более раннее наблюдение Сурт не позволяет просто так отмахнуться. Я склонна думать, что нас преследует другой корабль.
– Парусную вспышку очень трудно засечь, даже если предположить, что этот твой корабль-призрак реален. Однако в нужных условиях, с достаточным увеличением и темновой адаптацией
[2], подобная вспышка может быть замечена на расстоянии в десять миллионов лиг – слишком далеко, чтобы представлять для нас хоть малейший интерес.
Для человека, который до прошлого года ни разу не покидал свой мир, моя сестра была склонна вести себя так, словно родилась и выросла на солнечном паруснике, накопив профессиональный опыт во всем, что касается навигации и космоплавания. Она уверенно говорила о сомнительных вещах, но стоило мне высказать столь же уверенное мнение, как Арафура принималась разбирать его по косточкам, качая головой с видом знатока.
– Или, – терпеливо возразила я, зная, что опыт у нас почти одинаковый, – другой корабль может быть гораздо ближе.
Она перевела взгляд на стеклянный шар – голову робота.
– Паладин, ты все понял, что сейчас сообщила Адрана?
– Да, – ответил он глубоким, полным достоинства голосом, который, как я теперь знала, принадлежал роботу, когда-то бывшему солдатом, а также другом и защитником людей, служившему своим хозяевам с преданностью и мужеством, а потом наказанному за преданность. – Я понимаю, что такое парусная вспышка. Когда один или несколько парусов отклоняются от общей массы из-за повреждения или саботажа, они могут превратиться в зеркало, выявляющее присутствие судна за пределами досягаемости обычных средств обнаружения.
– Не стоит даже упоминать о неумелом управлении кораблем, – заметила я.
– Разумеется, мисс Адрана. При обычных обстоятельствах это почти неизбежно – профессиональная опасность небесной навигации. Но капитан или парусный мастер, ищущие скрытности, сделают все возможное, чтобы не позволить парусной вспышке случиться на линии видимости другого судна.
– Паладин, – сказала Фура, – ты бы доложил, если бы кто-то поприветствовал нас или запеленговал в порядке обычной проверки?
– Я не обнаружил ничего похожего на сигнал подметалы, мисс Арафура, а наш собственный прибор работает на минимальной мощности. Мы также не перехватывали трещальных передач, закодированных или иных, которые могли бы предназначаться для другого судна в нашем районе.
– И мы, конечно, не вели никаких трещальных передач, если не считать коротковолновую связь во время походов в шарльеры, – сказала Фура. – И наши паруса не вспыхивают. Так что никакой корабль не смог бы нас обнаружить, даже если бы подозревал, что мы действуем в этом секторе.
– Еще есть шарльер, – произнес Паладин неуверенно, словно напоминать нам об этом было дурным тоном.
– Он всегда тут был, – возразила Фура.
– Но мы-то не были, – ответил робот. – Когда поле шарльера работало, он был самым ярким объектом в округе и мы вращались вокруг него. У вас есть координаты инцидентов с парусными вспышками, мисс Адрана?
– Да. Оба объекта находились примерно в ста шестидесяти шести градусах к востоку и двадцати двух к югу.
Свет в его голове вспыхнул от внезапного потока вычислений.
– Тогда, возможно, нас видели, когда мы проходили над поверхностью шарльера. Пусть у нас темные паруса, но они не невидимые, и даже с уменьшенной площадью парусов мы намного больше, чем шарльер. Есть еще один фактор. Если другой корабль внимательно следил за этим шарльером, он мог видеть шлейф ракетных двигателей нашего катера, когда тот улетал и прилетал.
