«Сотенные свитки» были обширными, всеобъемлющими и крайне детализированными. Это был первый крупный проект, предпринятый новым канцлером Эдуарда Бернеллом, теперь епископом Бата и Уэлса, – надежным, талантливым дипломатом. Роберт Бернелл правил страной, когда Эдуард был в крестовом походе, и до самой своей смерти в 1292 году он будет руководить большей частью административных и правительственных реформ в Англии. Назначенные им поверенные привезли огромное количество материала – от примеров невероятного злоупотребления властью (кое-где вскрылись избиения, пытки и незаконные тюремные заключения, санкционированные королевскими чиновниками) до комичных, сумасшедших планов, выдуманных фантазерами и мечтателями в годы гражданской войны (шерифа Эссекса обвинили в заговоре: якобы во время беспорядков 1267 года он собирался выпустить в Лондоне летающих петушков с привязанными к ним зажигательными устройствами). На деле поверенные собрали гораздо больше сведений о нарушениях и королевских прерогативах, чем можно было обработать: король поручил главному выездному суду покарать виновных во вскрывшихся преступлениях, но было понятно, что он не в состоянии по заслугам наказать каждого недостойного королевского чиновника в стране. Однако тщательное расследование нарушений на уровне графств сообщало всем в Англии: новый король твердо намерен избавиться от коррупции среди королевских официальных лиц, подкосившей правление Генриха III, – сообщение, которое особенно пришлось по душе рядовым рыцарям.
Ценность «Сотенных свитков» была скорее символической, чем практической. Опрос продемонстрировал, что Эдуард выучил урок, преподанный баронскими программами реформ в 1250-х годах, проникся духом Оксфордских провизий и идеями сторонников де Монфора. Приняв и расширив их программу под флагом короля, Эдуард задал тон своего будущего царствования: он станет королем, который по собственной воле исправляет допущенные ошибки.
Что ж, может и так. Хотя Эдуард и не разделял инстинктивного отвращения отца к политическим реформам, он унаследовал от Генриха удивительную способность сорить деньгами. Эдуард вернулся со Святой земли обремененный долгами, превышающими 100 000 фунтов – по большей части взятыми у итальянских банкиров. Даже для обслуживания долга такого размера требовалось политическое согласие и усовершенствование финансовой системы. Учитывая, что вскоре Эдуард обнародует амбициозные планы внешней политики, которые грозили потребовать расходов бóльших, чем при его отце, поддержка народа была ему необходима. Юридически, финансово и политически Англия – и Британия – должна была подвергнуться преобразованиям. И первым на очереди был Уэльс.
Новый Артур
Легенды о короле Артуре в XIII веке пользовались необычайной популярностью. Отраженная в искусстве, литературе и туристической индустрии того времени артуриана восхищала, вдохновляла и развлекала мужчин и женщин от Сицилии до Шотландии, но вряд ли нашелся бы человек сильнее короля Эдуарда I впечатлившийся историями о короле Артуре и реликвиями, якобы с ним связанными.
Легенды об Артуре (теперь-то мы знаем, что Артур – полностью выдуманный персонаж, а не историческая личность) влились в европейскую литературную традицию в начале IX века. Именно в этот период стали распространяться истории о древнем бритте, которому было предназначено стать королем и который вел борьбу как с римлянами, так и с англосаксами, вторгшимися на остров. По прошествии веков легенды изменялись и переиначивались, чтобы удовлетворить нуждам заимствовавших их культур, пока в 1130-х годах Гальфрид Монмутский не ввел живое и полное драматизма описание жизни и царствования Артура в свою имевшую бешеный успех книгу «История британских королей». Артур в представлении Гальфрида был благочестивым христианским королем, доблестно сражался против язычников, саксов и римлян, изгонял захватчиков с британских земель, объединил Британское королевство, завоевал Ирландию, Исландию, часть Германии и Оркнейские острова и подчинил себе Норвегию, Аквитанию, Галлию и балканское королевство Дакия. Он был доблестным королем-благодетелем, и весь мир завидовал Британскому королевству. Гальфрид Монмутский писал, что во времена Артура «Британия достигла такого величия, что несметными своими богатствами, роскошью нарядов, беззаботностью своих обитателей намного превосходила все прочие государства. Всякий прославленный своей доблестью рыцарь этой страны неизменно облачался в одежды и доспехи одного и того же избранного им цвета. Женщины, наряженные в платья того же цвета, веселые и остроумные, удостаивали своею любовью только того, кто в воинских состязаниях не менее чем трижды выходил победителем. По этой причине всякая женщина была целомудренна, а стремление рыцаря внушить ей любовь побуждало его к наивысшему душевному благородству»
[5]. Этот рыцарский рай изобиловал романтикой, одухотворенностью и красотой, и нетрудно понять, почему эти истории так нравились баронам позднего Средневековья – рыцарям и дамам, которые им внимали.
По мере того как рассказы Гальфрида Монмутского, поданные как истинная история Британских островов, распространялись, пересказывались и приукрашивались другими писателями, их начали принимать за буквальную истину. Ко времени появления на свет Эдуарда артуриана находилась на пике коммерческого успеха и вокруг воображаемой памяти легендарного короля выросла целая индустрия. Когда в 1184 году сгорело аббатство Гластонбери, Генрих II подсказал монахам мысль раструбить на весь свет, будто бы под руинами церкви они «обнаружили» могилу Артура и его королевы Гвиневры. По легенде, Артур был валлийцем, и валлийцы свято верили, что он вернется, чтобы освободить их от англичан; теперь же Артур очень удобно оказывался и англичанином, и мертвым, а братия Гластонбери поощряла туристов приезжать и осматривать скелеты, которые они якобы откопали. В XII веке легенда заняла важное место в английской аристократической культуре: в стране проводились турниры Круглого стола, где можно было заслужить приз за храбрость и честный бой. Неудивительно, что Эдуард, юноша с традиционными аристократическими вкусами, с юности был так же зачарован Артуром, как и все его товарищи, или что, женившись на Элеоноре Кастильской, он в медовый месяц повез ее осматривать могилу в Гластонбери.
Но для Эдуарда переделанный на английский лад миф о короле Артуре был больше чем просто развлечение и тема для светской беседы. Это было духовное мерило, с которым он сверял свое царствование. Подобно Генриху III, одержимому Исповедником как своим проводником, вдохновителем и спасителем, Эдуард видел мир через призму личной версии артурианы. Этот миф ему импонировал так же, как его отцу – история жизни Исповедника, потому что проблемы Артура словно в зеркальном отражении повторяли трудности, с которыми сталкивался Эдуард. Артур, грубо говоря, был королем Уэльса, и его миссией было сокрушить Англию. В 1277 году перед Эдуардом стояла обратная задача.
Летом 1277 года Эдуард собрал свою первую крупную армию. Больше 15 000 человек, снабженных лошадьми, припасами и грозным оружием, продвигались по прибрежным дорогам из Честера в Северный Уэльс. Над ними развевались разнообразные знамена и флаги – привычная сборная солянка феодального войска. Громыхая, они направлялись к Гвинеду, чтобы сокрушить и уничтожить «мятежника и нарушителя мира» Лливелина Последнего, принца Уэльса.
