При Уинчелси эти тактики чуть не погубили короля. Под звуки труб, под крики людской боли и ярости его когг, столкнувшись с галерой, получил серьезную – почти фатальную – пробоину. Только проложив себе путь сквозь град стрел и металлических прутьев, которые метали в англичан кастильцы, и захватив вражеское судно, Эдуард избежал гибели в бушующих волнах. Тут же корабль Черного принца столкнулся с другим кастильским кораблем и получил такие же тяжелые повреждения: принца спас вовремя подоспевший Ланкастер. А уже ближе к концу схватки, когда на пролив опустилась тьма, вражеский корабль чуть было не утащил с собой английское судно, на котором находилось множество придворных Эдуарда. Один из них, самый предприимчивый, сохранил присутствие духа, взобрался на борт галеры и перерезал фал, чтобы спустить паруса и помешать галере удалиться с ценной добычей. В конце концов, несмотря на все эти почти равноценные эскапады, английские когги победили, захватили множество кастильских галер, разгромили еще столько же и сбросили сотни поверженных моряков в безжалостное море, где те и утонули. Позже битва при Уинчелси стала известна как Les Espagnols sur Mer: «Битва испанцев на море».
Эдуарду, его капитанам и лейтенантам сильно повезло выйти сухими из хаоса морской битвы, но эту удачу король Англии заслужил всей своей блестящей военной карьерой. Кастильскому флоту путь в Ла-Манш был закрыт на многие годы, а флот Эдуарда укрепил свое морское преимущество, сопровождая торговые суда на маршрутах между Бордо и английскими портами.
Король отпраздновал победу, вознеся благодарственные молитвы в святилище Томаса Бекета, которое посетил по пути в свои северные владения, где собирался поохотиться. Его полководцы вернулись во Францию и продолжили тревожить границы Аквитании. К осени 1352 года благодаря ряду крупных побед в Бретани и Гаскони Эдуард взял под контроль Аквитанию, Бретань и область вокруг Кале. Вакуум власти в Шотландии – Давид II оставался пленником Эдуарда – развязал руки английским лордам, хозяйничавшим на Шотландских низменностях. Следующие восемь лет Эдуард искал способа сделать свое господство вечным.
Составляя военные планы, Эдуард не забывал удостовериться, что полностью контролирует правительство Англии. Как следствие первой волны Черной смерти пошатнулись основы рынка труда страны. Чума унесла жизни тысяч рядовых тружеников, поэтому цены на услуги оставшихся росли, что могло обернуться ущербом или даже катастрофой для рыцарей-землевладельцев, заседавших в английском парламенте, плативших налоги и служивших королевскими чиновниками на местах. К тому же, если бы расходы на содержание имений резко возросли, корона как крупнейший землевладелец в Англии могла понести схожие потери. Быстро отреагировав на угрозу, в 1349 году Эдуард издал Ордонанс о рабочих, в 1351 году ратифицированный парламентом как Статут о рабочих. Законы о рабочих устанавливали жесткие ставки оплаты труда для каждого класса работников, искусственно удерживая их на уровне, предшествовавшем эпидемии Черной смерти. «Седельные мастера, скорняки, кожевники, сапожники, портные, кузнецы, плотники, каменщики, кровельщики, кроющие черепицей, лодочные и корабельные мастера, возчики и всякие иные ремесленники и рабочие не должны брать за свой труд и мастерство больше того, что в названный двадцатый год [1347] и в другие предшествующие обычные годы, – гласил Статут, – и если кто возьмет больше, будет заключен в ближайшую тюрьму». Лорды получили право принуждать тружеников, как крепостных, так и свободных, работать на них, а правительство удерживало цены на продукты питания на пониженном уровне: «…мясники, содержатели харчевен, пивовары, хлебники, торговцы живностью и все другие продавцы каких бы то ни было съестных припасов обязаны продавать эти съестные припасы по умеренной цене»
[12], – гласит Статут.
За соблюдением Статута о рабочих надзирал тот же социальный класс, на защиту интересов которого он был нацелен. Для расследования случаев завышения цен или избыточной оплаты труда были назначены особые уполномоченные, и, появляясь в городах и селах, чтобы разузнать о правонарушениях и оштрафовать виновников, они десятилетиями раздували классовую неприязнь между элитой графств и низшими сословиями. Эффект был удвоен тем фактом, что введение трудовых комиссий стало лишь одним из этапов радикального пересмотра всей системы охраны закона на местах, чего английская политическая элита ждала чуть ли не полвека. Не рассчитывая более на редкие выездные судебные сессии, Эдуард учредил мелкие регулярные суды, где заседали крупные местные землевладельцы. Представители местных элит возглавляли мировые суды (в качестве мировых судей – должность, заменившая введенную чуть раньше в это же царствование позицию хранителя мира) и целый ряд других местных комиссий, в первую очередь тех, что надзирали за исполнением законов о рабочих. Ощущение, что управление королевством сконцентрировалось в руках эгоистичной элиты, в последующие десятилетия вызовет острую социальную напряженность. Но на тот момент быстрые действия Эдуарда, отреагировавшего на самый очевидный экономический эффект Черной смерти, сохранили ему доверие класса, обеспечивавшего финансирование войн.
Добившись политического согласия дома, Эдуард мог сконцентрироваться на достижении долгосрочного мира с Францией и Шотландией. Поиски решения осложнялись тем, что Эдуард и сам толком не понимал, как должен выглядеть этот вечный мир. Он не отказывался от своих династических прав на французскую корону, но становилось все очевиднее, что их лучше использовать как рычаг, способный повернуть переговорный процесс в интересах восстановленной империи Плантагенетов. На мирных переговорах в Гине в 1354 году Эдуард выдвинул предложение: он откажется от претензий на трон Иоанна II в обмен на полный суверенитет Англии над Аквитанией, Пуату, Анжу, Меном, Туренью, Лиможем и Понтье, еще до обсуждения вопроса о сюзеренитете над Бретанью, Нормандией и Фландрией. Позднее, на грандиозной мирной конференции, проведенной под эгидой папского престола в Авиньоне зимой 1354–1355 годов, Генри Гросмонт (в 1351 году получивший титул герцога Ланкастерского) и граф Арундел заняли еще более агрессивную позицию, требуя контроля Англии над Аквитанией, Пуату, Меном, Туренью, Анжу, Ангулемом, Нормандией, Пикардией, Керси и Лимузеном.
При столь чудовищных требованиях и грубой переговорной тактике Ланкастера неудивительно, что мирные переговоры провалились. Послы Иоанна II возражали: уступка таких огромных территорий станет нарушением коронационных клятв французского короля. Вместо поисков мирного урегулирования обе стороны занялись подготовкой к новой войне. К осени 1355 года Эдуард собрал две крупные армии вторжения – одну под личным командованием, а другую под командованием Черного принца, – чтобы преподать Иоанну II тот же урок, что его отец получил при Креси и Кале в 1346–1347 годах.
Из двух армий, отплывших во Францию в конце 1355 года, только войско Черного принца продержалось достаточно долго. Король высадился в Кале в конце октября, отправил Иоанну II петицию с требованием встретиться с ним на поле боя, а уже 12 ноября вернулся в Англию, исполненный презрения к французскому королю, отказавшемуся сражаться. Остаток зимы он был занят тем, что устраивал кошмарные шевоше на Шотландской низменности, причиняя местному населению столько горя и сжигая столько земель и собственности, что январь 1356 года вошел в историю как «горелое Сретенье».
